Бела Тарр на всех порах стремится к тому, чтобы попасть в короткий список моих любимых режиссеров.

"Туринскую лошадь" можно смотреть в полном трансе. Если транса нет, то после начала просмотра он будет - сразу после того, как закадровый голос сообщит, что о том, мол, что случилось с той самой лошадью, история умалчивает. И перед зрителем раскинется серое поле, бесконечный ветер, гоняющий листья и пыль, и однообразный круговорот жизни на отшибе, в котором лошадь первая заявляет, что все, мол, достаточно, сколько можно уже, и это становится началом наступления темноты.

На эти однообразные серые кадры смотришь и смотришь, и думаешь - господи, ну хоть бы уже что-то произошло. Ладно, приходит сосед (и ты удивляешься, что старик и его дочь не одни в этом мире), начинает говорить (!), и через минуту ты уже жаждешь, чтобы он заткнулся и ушел, потому что нехорошо нарушать монотонную однообразность устрашающе-абсурдными речами о внешнем мире, которого, судя по всему, все-таки не существует.

В общем-то, здесь постоянно что-то случается. Но когда все такое серое и за этим проклятущим ветром, оно не особо чувствуется.

И это страшно и одновременно приятно.