В последнее время меня немного напрягают фильмы в стиле Честертона аля "Человек, который был четвергом". И даже не потому, что они мне не нравятся, вовсе нет! Наоборот. Но очень долго после просмотра меня не покидает ощущение того, что раз я чего-то не догоняю, то, видимо, мой разум остановился на той стадии развитии интеллекта, на которой люди в эпоху неолита тесали палочку камушком.

Как, уважаемый Ингмар, Вы изволите понимать эту наркоманию на экране? Сказать откровенно честно, я малость прих#ела от концовки. Это, знаете, нечто из разряда ягодки-грибочки-ягодки-грибочки-БАБАХ нах#й в яму с сотней #баных ежей. Можете представить? Ну так вот и у меня осталось примерно такое же впечатление от фильма. Впрочем, возможно, Вы того и добивались. Тогда норм, коня мне, я полковник.

Могут быть спойлеры, наверно)) Хотя для такого фильма это вообще странное понятие:)

Почти до конца фильма я сижу с ощущением, что мне не нравится. Но после просмотра впечатление стало получше. Мне были симпатичны вопросы, которые задаются в фильме, разговоры про ложь и лицемерие в жизни человека, про двойственность Слова (с одной стороны, оно плоско и не может служить каналом связи для двух людей, а с другой оно - сила и загадка, с него начинается сотворение мира по Евангелию и т.д. и .т.п.). Кстати, об Евангелии. Сам по себе фильм, как мне показалось, об исповеди, а скорее даже об искуплении. Почти в самом начале фильма барану режут горло (агнец - известный образ, "заклáн бы́ти я́ко овчá, грех рáди человéческих" (с) Канон Семиона Богослова), чуть попозже - ладони, пробитые гвоздями. Бергман говорит об искуплении болью (смертью?) с самого начала, ссылаясь на Христа, как на персонажа, который своей болью, страданиями и смертью искупил грехи человечества. Так вот тут эту роль играет медсестра Альма. ГГ с ней срастается, меняется местами (тут исповедь обоюдна, Альма-то тоже человек), снова срастается, Альме больно, тяжело и унизительно всё, что с ней происходит. И вот черная повязка и волосы, собранные в хвост у ГГ меняются на белую повязку и распущенные волосы, искупление произошло. ГГ может возвращаться к обычной жизни. Замечательно, ровно выстроено, ружье, показанное в начале, выстреливает в конце (ребенок, лежащий словно труп и оживающий в следующих кадрах), всё "окей". Но. Побочные вопросы остаются без осмысления, линии потеряны. Один-единственный мужчина, который есть в этом фильме, показан слепым, глухим ко всем словам, кроме собственных и с единственным желанием - переспать с ГГ (грубо, конечно, но оно так и было, пришел, наговорил про нежность, игнорируя слова собеседницы, переспал). Женщины истеричны, непостоянны, нестабильны и переменчивы внутри фильма. Вроде не поверхностны, но ощущение почему-то обратное. Это вот зачем надо было всё?.. Какое-то кинематографическое словоблудие.