Красные Шапочки рано или поздно вырастают и превращаются сперва в красных девиц пубертатного возраста, которым все никак не терпится расстаться с тяготеющей их девственностью, но все привычно ограничивается унылой безыскусной дефлорацией в лесу — темном, влажном и грязном, как и все мысли новоиспеченного дефлоратора. Спустя некоторый период времени уже и красны девицы совсем не красны, время летит неумолимо, и они уже скромны и беззащитны, ибо некогда резвые девицы стали бабушками-божьими одуванчиками, сдувать которые аморально. Серые Волки в свою очередь меняют педофильскую рясу на геронтофильскую, ибо им в сущности глубоко плевать кого убивать, но главное — убивать. Впрочем, Серые Волки не всегда бывают именно серыми, и речь идет, увы, не о цвете их шерсти, а о цвете ориентации. Веяния нового времени диктуют новые условия существования, и вот уже в ряду серых, которые ночами одинаковы меж собой, как и кошки в период созревания, прибыло особей голубых, жеманных, но по-прежнему жестоких.

Таковы обитатели маленького английского городка Кромер по имени Сет и Гэбриэл — оборотни ангельской внешности и порочной ориентации. Объединившись вначале на почве общих пищевых пристрастий, Сет и Гэбриэл вскоре страстно влюбились друг в друга, даже не догадываясь, что им придется пройти крещение не только спермой и кровью, причем чаще всего своей, но и собственной же, все еще оставшейся, хотя и впавшей в глубокую кому совестью, ибо нет ничего прекраснее жажды убивать лишь кроме жажды любить.

Фильм ужасов «Волки Кромера» 1998 года является единственной и неповторимой в своем гордом солидном одиночестве отметкой о режиссерском дебюте известного английского телепродюсера Уилла Гулда, который в своей крайне эксцентрической, экстравагантной, но, увы, не экстравазатной ленте решил замахнуться на лавры Нила Джордана и его самого заметного творения восьмидесятнического периода «В компании волков«, в котором всем известное с младых невинных лет выражение про «сказку ложь да в ней намек, добрым молодцам урок» обрело неожиданное фрейдистское прочтение, осветив даже самые безобидные сказки отблесками девиантности и распущенности. По этому завещанному всем потомкам, последователям и преследователям таланта канону от Джордана решил пойти и Уилл Гулд, интерпретировав сказку Шарля Перро о и без того изнасилованной постмодернизмом Красной Шапке в своей картине «Волки Кромера» в вычурное, практически альмодоварское по тональности и стилю действие, в котором привлекательные серые волки не просто убивают и любят друг друга, но и несут в наш странный мир нехитрую мораль о всеобщей любви на костях невинно убиенных жертв.

В рамках любовного дуэта разыгран режиссером и привычный, лежащий в рамках жанра конфликт между антагонистом и протагонистом, причем кто есть кто в паре Сет — Гэбриэл становится понятно далеко не сразу, ибо Уилл Гулд лишь стильно муссолит в картине любовную мелодраму-тире-психологическо-эротическую драму, изредка впадая в истероидные реакции крайне скромного по насилию хоррора. В «Волках Кромера» столь сильна постмодернитская эклектика, столь выпукла форма, что содержание кажется вторичным, необязательным, обрамляя и не более того картину, чья окончательная принадлежность к хоррорам на тему оборотничества весьма сомнительна. Собственно фильм Уилла Гулда всячески стремится быть аутентичным и оригинальным, но к финалу все равно беспринципно превращаясь в тривиальный пастиш, в котором толком не сформировавшийся режиссерский стиль тонет во множественном океане кинематографических отсылок, литературных аллюзий и философских и мифических иллюзий(имена главных героев Сета и Гэбриэла прямо намекают на египетского бога Зла и архангела Гавриила; впрочем, символизм этот не находит внятного растолкования и убедительной мотивировки, являя собой лишь претенциозную претензию на глубинный смысл), мешая Ницше с доном Педро и Жаном Кокто, дабы стать на выходе невразумительной кинематографической биомассой диарейного колера, не снискавшей ни славы, ни культа даже в небесно-голубых кругах, поскольку Уилл Гулд оказался совсем не Брюсом Ла Брюсом по-британски, которому, как известно, и море по колено, и зомби-вампиры-оборотни (нужное подчеркнуть) все сплошь насильники да убивцы, но быть в числе их жертв не позорно, а почетно. Вся же достоевщина про тварь волосатую да дрожащую, и право имеющую, в «Волках Кромера» на поверку является искусственной, нанизанной безыскусно, хотя и не бесталанно.

В картине регулярно устами звучащего за кадром Боя Джорджа и частично — греховными устами сладкой волчьей парочки озвучиваются размышления о том, с кем же все таки переспать главным героям: с резвыми бабушками, с их не менее резвыми внучками, друг с дружкой или поубивать всех к чертовой матери (ну, или к бабушке) и зажить нормальной некрофилической половой жизнью. Йорг Буттгерайт сие бы решение одобрил, ведь в конце концов у любого Волка куда как больше 50 оттенков серого.