В далекие и прекрасные дни ушедшего безвозвратно в сумеречные дали прошлого жизнь Ото была практически идеальна. Престижная работа, сексуальная жена и красивая несовершеннолетняя дочь. У него было практически все для полного ощущения счастья, хотя, конечно же, всегда всего хочется больше. Но в один миг, в один неизъяснимо страшный миг все закончилось: Ото стал калекой, фактически живым и все осознающим вокруг овощем, прикованным к инвалидному креслу. Однако Ото даже не предполагал, что самый худший кошмар в его мучительной жизни еще впереди. Кинематограф Восточной Европы в непростые времена переходного периода и социально-экономических переустройств, ставших результатом распада СССР и всего «Варшавского договора» на ряд отдельных независимых демократических, но на самом деле авторитарных и охлократических государств, продолжающийся и ныне на территории некоторых стран, характеризуем двумя наиболее отчетливыми и видимыми на поверхности тенденциями в своих идеологических и художественных изысканиях: преимущественное большинство восточноевропейских картин или тяготеют к откровенной «чернухе», рассчитанной на глубоко фестивальную и подготовленную публику, или же демонстрируют чрезмерный эскапизм и уход в чистое, незамутненное серьезными проблемами развлекательное пространство. Хотя, безусловно, если говорить о так называемой «новой румынской волне», попадаются и приятные исключения из этого всеобщего правила. Чехословакия пережила собственный распад в конце 80-х годов на самостоятельные Чехию и Словакию относительно спокойно и без социальных взрывов и междоусобиц, однако чешский кинематограф еще во времена Советской Империи ярко демонстрировал многочисленные стремления к художественной оригинальности и нетривиальности, уходу от навязываемых сверху традиций соцреалистического псевдоискусства в киноработах Юрая Герца, Юрая Якубиско, но, в особенности, главного сюрреалиста и авангардиста чешского кино Яна Шванкмайера. Потому и совершенно обьяснимо, что с наступлением XXI века полный изощренных представителей чешский кинематограф разродился самым жутким и самым странным своим творением — фильмом «Кто-то там внизу меня любит», снятым в 2009 году режиссером-дебютантом Романом Войкувкой по его собственному сценарию и ставшем пока что единственной картиной данного режиссера, которого вполне уместно назвать чешским Йоргом Буттгерайтом, Люцифером Валентайном и Светланой Басковой в одном лице. 'Кто-то там внизу меня любит' — это сверхжестокое, рассказанное экстремальным и аберрантным киноязыком ультранасилия, мрачное и в то же время переполненное философией экзистенциализма кино, в котором чрезвычайно сильно антирелигиозное начало. С самых первых кадров, демонстрирующих зрителю древние готические скульптуры на старинных католических храмах, бесстрастно взирающих на окружающий их угрюмый мир, с кадров застывшего в молчании кладбища, будто находящегося вне пространства и времени, режиссер умело создает для зрителей мрачное и пропитанное экзистенциальной меланхолией настроение, отчетливо добавляя также в киноязык картины мотивы религиозного символизма. Впрочем, говорить о том, что зрителей в дальнейшем будет ждать религиозная притча, весьма и весьма сложно. Скорее уж, антирелигиозная притча по своей тональности и образной составляющей и заигрывающая со зрителями своей нарочитой провокационностью, балансирующей перманентно на грани и даже за гранью дозволенного. Для достопочтенного режиссера кажется и Бога как такового нет, а Дьявол, к которому в миг отчаяния призывно-умоляюще обращается за помощью главный герой ленты, Дьявол для Войкувки служит всео лишь одним из метафорических инструментов отмщения. В саму же сущность человеческого гуманизма режиссер тоже не сильно верит, подвергая ее настоящему окончательному разрушению и фильм «Кто-то там внизу любит меня», своим названием слегка переиначивающий классический фильм 1956 году «Кто-то наверху любит меня» Роберта Уайза, с самого своего начала и вплоть до финального момента овеян духом нигилизма и отрицания всего. Впрочем, не представляет огромного труда трактовать неоднозначную ленту Романа Войкувки и как перевернутую ветхозаветную историю Иова, ставшего пешкой в игре всесильных божественных сил. Однако Ото, герой фильма, является Иовом, восставшем против Творца и отринувшем его, Иова, вставшего на путь мести даже божественным и сакральным силам и перешедшем на сторону Тьмы и Мрака — скорее душевного и духовного, более метафизического, нежели явственно физического. Безусловно, можно и сильно упрекнуть режиссера в излишнем и чрезмерном смаковании натуралистичных деталей, даже можно упрекнуть его в сатанизме, однако следует трезво понимать, прежде чем приступать к просмотру данной картины, что снята она в одном из наиболее радикальных и жестких ответвлений хоррора для более убедительного воссоздания неотрепетированной реальности происходящего — gore, причем в отношении картины «Кто-то там внизу меня любит» уместно говорить о настоящей gore-трагедии, классической греческой трагедии. Эта картина не столько сплав мистики и пыточного хоррора, это даже и не фильм об изощренной мести, хотя режиссер, безусловно, отчасти подыгрывает и традициям классических revenge-movie. Сильнейшая антирелигиозная, снятая невероятно и патологически реалистично, с нарочитым эффектом вуайеризма, кровавая и жестокая притча о человеке, разуверившемся в Боге и вставшем на бесповоротный путь самоуничтожения и уничтожения всех окружающих.