Отзывы на фильмы Джона Ротмена — стр. 2

Как же иногда приятно вспомнить детство и вернуться туда с любимыми фильмами. Хотя "Охотники за привидениями" у меня больше ассоциируются с мультиком, который шел, если не ошибаюсь еще тогда по ОРТ, фильмы мне тоже нравились. Еще одна прелесть таких фильмов - это переводчики. Их в то время было мало и практически всех их узнаешь по фильмам озвученных в те годы. Итак, трое, кхм, "ученых" занимаются исследованием паранормальных явлений. Причем, они делают это в престижном университете. Понятное дело, что в один прекрасный момент их от туда просят. Но наши друзья не унывают и создают фирму "охотники за привидениями". Вот только звонков ждать приходится очень долго. Но, вот, однажды, к ним обращается девушка, которая рассказывает про существо в ее холодильнике. И с этого момента, по городу прокатывается волна паранормальных явлений и работы у охотников хоть отбавляй. И дела идут успешно, но... Экология спасет мир или почти разрушит. Охотники за привидениями не проходят заурядную проверку эколога и им вырубают электричество, а все существа получают свободу. Ну, а кончается все появлением гигантского зефирного человечка. Очень забавный фильм.

В фильме две временные линии 1876 год и примерно наши дни.
В современном мире происходит основнгая часть сюжета.
В прошлом же события развиваются только в начале и в финале.

Парочка изобретателей из разных веков случайно оказалась вместе.
Обоих сгубило излишнее любопытство.
Один, из прошлого пытался изобрести лифт.
Второй, из будущего, обнаружил временной портал.
Но на самом деле к сюжету это конечно имеет отношение, но в целом история о другом.

Главное здесь любовь между Лео из прошлого и кейт из его будущего.
Благодаря порталу они встретились, но как быть дальше?
Немнгого нереальным показалось то, как Лео легко принял новый мир и освоился в нем.
Серия курьёзов была, но минимальная.
Хотя возможно это и хорошо, ведь не это в фильме главное.
Да он конечно изобретатель и открыт всему новому, но всё же - слишком быстро.
Кейт можно понять.
Понятно, что она не могла не обратить на него внимания.
Мужчины из времени Лео воспитывались и росли совершенно в других условиях, чем современные особи.

Основной вопрос сюжета, как этой паре получить возможность быть вместе, конечно был решён.
Но не так как я ожидала, а с точностью наоборот.
Хотя с точки зрения времени, как субстанции для перемещений по нему, именно так правильней.
Финал как в сказке про Золушку, но тоже наоборот.
С полночным боем часов всё не рассыпалось, а только встало на свои места.
Приятный, лёгкий, романтичный фильм получился у его создателей.

И тут я понимаю, что люблю его. Махровейший чик-лит - золушка (не без мозгов) приезжает покорять Нью-Йорк. А фильм вышел - ну классный! Из-за актеров и антуража. Энн Хэтэуэй, Эмили Блант, даже парень у главной героини Энди милый и обаятельный. Но больше всего я люблю двух персонажей - Миранду Пристли в исполнении Мэрил Стрип и Найджела в исполнении Стэнли Туччи. Я смеялась, когда читала в аннотации книги "возможно, ее изгнали из ада за несносный характер". Забавно. С волками жить - по-волчьи выть, а мода - это жестокий и конкурентный бизнес, тут клювом не щелкают. Мне безумно нравится мудрая мысль Найджела "А ты расстроилась, что она тебя не целует в лобик и не клеит золотую звезду за домашнее задание". Конечно, порой задание странные - извините, а в чем состоит работа личного ассистента? Вообще-то - выполнять поручения руководителя, обеспечивать ему бесперебойную работу. Есть разные начальники - но Миранда хотя бы знает и делает свою работу. При этом - она не кричит, даже голоса не повышает. Мне безумно нравится эта правда жизни, что работа может быть безумной, сложной, невероятной - и никаких дивидентов, кроме зарплаты, ты за нее не получаешь. И очень быстро девочки-отличницы теряют свои розовые мечты и выпадают из воздушных замков. Я сама была такой девочкой-отличницей, пока не прошла все круги ОПовского ада. А персонаж Стэнли Туччи - просто один из моих любимых в кино, такой крестный фей. Чем-то напоминает Тима Ганна из "Подиума". Не очень мне нравится трансформация золушки - словно и правда душу дьяволу продала. Но это уже законы жанра.
Фильм может зацепить не только модной индустрией - хотя изнанки моды здесь хоть отбавляй. Мне нравится атмосфера лампового делового Нью-Йорка 90х - спешащие люди, кофейни, огромные лофты и маленькие квартирки. Много было таких фильмов в нулевые - прям ностальгия. И - восхитительная актерская игра и золотые фразочки. Моя горячая рекомендация - очень его люблю.
Только - ни в коем, ни в коем, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ!!! не смотреть с озвучкой Эвелины Хромченко. Хотя самомнению и ЧСВ этой женщины можно поучиться - она просто не актриса. Она, бедная, прям задыхается, когда Миранда просто раздает указания. А легендарную "Это все" она просто запорола. Как же это сказано - просто, тихо, без эмоций - и этот истерический полуписк-полукрик! Только в оригинале - наверное, этим меня фильм и покорил.

Очень тяжело писать на такой фильм отзыв, да и ставить оценку ему сложно, так как мужество этих женщин поражает. Работа - это треть твоей жизни, поэтому это, так сказать, и твой второй дом. Поэтому выбирать работу стоит с умом и желанием, иначе будешь несчастен треть своей жизни. Журналистки, которые подверглись такому испытанию, вроде бы выбрали сами свой путь. Но с другой стороны, кто захотел бы терять такую высокооплачиваемую работу и при этом стать презираемым всеми? У каждой женщины может найтись причина подчиниться такому давлению и стать очередной жертвой "ненасытного хряка". Очень жаль, что так мало людей сопротивляются хамскому и снисходительному отношению к себе со стороны начальства, и в данном случае это касается не только женщин и не только сексуальных утех. Все мы по характеру разные, поэтому реагируем на одно и то же хамство по-разному. Кто-то проглотит и промолчит, кто-то подчинится, а кто-то будет сопротивляться напиранию и возможно даже победит. Но мне кажется, что победит любой, кто только осмелится дать бой несправедливости и не важно, каков будет исход.

Фильм посмотрен в рамках похода в кино на ОО (СиВ)

Откровенно говоря, я от фильма ожидала большего.

Во-первых, конечно, впечатление от Мэрил Стрип мне испортила озвучка Хромченко. Она для меня совершенно не сообразуется с внешностью актрисы и героини. Плюс Эмили тоже говорила до боли знакомым голосом, из-за чего я никак не могла сосредоточиться на самом фильме.

Во-вторых, суть фильма так и осталась мне непонятна. Главная героиня в исполнении Энн Хэтэуэй - талантливая и целеустремленная девушка, мечтающая о карьере в серьезной журналистике - неожиданно для всех, включая себя и новых коллег, устраивается работать ассистенткой главного редактора модного журнала "Подиум". Эта работа тем неожиданнее, что Энди совсем не разбирается в дизайнерах, а в одежде предпочитает мешковатые свитера и невнятные юбки.
Да, всем окружающим Энди объясняет свой поступок возможностью обзавестись связями и знакомствами, вот только звучит это как-то неубедительно. И оба редактора, с которыми она общается на протяжении фильма изображают удивление, узнав о её работе в "Подиуме".
Вторая причина моего недоумения лежит где-то рядом с первой: отношения Энди и Нейта, которые стали разрушаться из-за её новой работы. Так вот намеренно или случайно, но Нейт совершенно не производит впечатление парня, который сделает карьеру в своей области, какой бы она ни была. А Энди девушка талантливая и амбициозная. Имхо, точно так же их пути разойдутся, когда ей начнет удаваться её серьезная журналистика и работа у Миранды тут ни при чем.

В целом вполне ожидаемо, что лучшее впечатление от фильма - Мэрил Стрип. Она из тех актрис, на которых я могу просто с удовольствием смотреть весь фильм, не обращая внимания на сюжет. А здесь еще и эффектный образ. В общем, за это - все 7 звезд.

Второй Кауфман за декабрь. Первый мною просмотренный его фильм ( Думаю, как всё закончить, 2020) дался нелегко, он не вылазил из головы, не давал переключиться на другое кино.
Но этот...! Просто нет слов, какой тяжёлый осадок он оставляет за собой. Такое кино смотреть больно. Такое кино смотреть сложно. Потому что главным героем фильма является не человек, а болезнь, психическая. Не могу избавиться от ощущения словно прикоснулась к чему-то болезненному,от чего хочется быстрее и быстрее отряхнуться и убежать, но кажется,что от прикосновения нельзя отмыться да и мысль о том, что болезнь заразная, не даёт покоя...
Кино не для всех, сложное, многогранное, сумасшедшее, депрессивное, давящее, поглощающее. Никому не посоветую. Но оставлю этот очерк о нем здесь, чтобы потом не говорили, что не читали о фильме перед просмотром. А я пока настрою себя на третьего Кауфмана, Быть Джоном Малковичем. А когда-нибудь обязательно пересмотрю "Нью-Йорк, Нью-Йорк".

СИНДРОМ КАУФМАНА. «СИНЕКДОХА, НЬЮ-ЙОРК». Ирина Кушнарева, ИК, 04'2009
Некоторые экранизируют книги. Или комиксы. Чарли Кауфман в своем режиссерском дебюте «Синекдоха, Нью-Йорк» экранизировал синдром, психическую болезнь, названную — в честь открывшего ее врача — «синдромом Котара». Именно такую фамилию носит главный герой фильма, театральный режиссер и депрессивный ипохондрик Кейден. Человеку с синдромом Котара кажется, что он гниет и его организм разрушается, что он уже потерял какие-то органы или даже кровь. Наконец, ему кажется, что он уже мертв. С самого начала фильма у Кейдена целый набор симптомов. Скользя как по метонимической цепочке, его болезнь перемещается с одного органа на другой. То не расширяется зрачок и не вырабатывается слезная жидкость, то, наоборот, слюна. То вдруг случается эпилептический припадок, позднее сохраняющийся в виде тиков и судорог, с которыми Кейден Котар легко уживается. И зубы у него болят нетрадиционно, по принципу смещения — то пятерки, то шестерки. Котар даже не может как следует расслышать, к какому врачу ему идти, что и понятно, учитывая столь неустойчивое состояние его организма. Герой проецирует свои болезни на окружающих подобно тому, как, смотря телевизор, он видит во всех героях себя: будничное чувство без всякой эйфории. На совместном сеансе у семейного психотерапевта его жена Адель признается, что мечтала о том, чтобы Кейден умер и она смогла начать жизнь с чистого листа без чувства вины. Их четырехлетняя дочь разражается слезами, узнав, что у нее в организме, как в доме, тоже есть «трубы», по которым течет кровь:

«Я не хочу кровь!».

Как в «Алисе в стране чудес» нематериальные слова пересекаются с материальными телами и приносят этим телам физические страдания. «Есть психоз, это как у нашей мамы, а есть сикоз, ужасные прыщи на коже, как у меня», — объясняет Котар маленькой дочери на прогулке. По-английски звучит одинаково, возможно, поэтому у Кейдена Котара сикоз вызывает психоз или наоборот. Мать увезет маленькую дочку в Берлин, там ей покроют все тело татуировками из райских цветов — такой художественный проект. Но однажды цветы на коже начнут вянуть и скукоживаться, и девушка умрет, обронив увядший лепесток розы. А Кейден Котар будет тосковать по покинувшей его Адели, вторично женится на актрисе Клэр и будет весь фильм любить билетершу по имени Хейзел, живущую в горящем доме, то есть буквально рядом с тем огнем, который в конце концов ее убьет. Такова канва этого затейливого фильма, напоминающего лучшие страницы книги знаменитого врача-нейропсихолога Оливера Сакса «Человек, который принял свою жену за шляпу».

Фильм Кауфмана по стилистике чем-то напоминает кино Дэвида Линча. Не случайно, что снимал ленту Фредерик Элмес, работавший оператором на «Синем бархате», «Дюне» и «Диких сердцем». Но, возможно, у Кауфмана фильм получился мрачнее линчевских. Может быть, потому что у Линча все происходит в измерении, статус которого не определен, оно может оказаться и объективным, и субъективным. Это как посмотреть, границы размыты. У Кауфмана весь сюжет разворачивается внутри сознания героя, пораженного прогрессирующей болезнью.

Как если бы одного синдрома Котара было недостаточно, Кауфман добавляет еще одну болезнь, близкую к нему с точки зрения нейрологии, — синдром Капграса. В качестве подсказки эта фамилия помещена в список жильцов дома, который в одном из эпизодов читает Котар. Больные с синдромом Капграса испытывают трудности с идентификацией лиц, в частности, перестают узнавать близких, у них развивается иллюзия, что родных подменили, что все вокруг — двойники (изначально по-французски эта болезнь называлась «бред двойников»). В фильме синдром Капграса находит парадоксальную реализацию в профессиональных занятиях Кейдена Котара — в его грандиозном театральном проекте.

Кейден Котар, утрачивающий вследствие болезни границы собственной личности, пытается полностью объективировать свою жизнь, построив особую театральную машину. Когда ему неожиданно присуждают специальный грант «за гениальность», он может наконец выйти за узкие рамки регионального театра и замахнуться на большое модернистское произведение в духе Джойса или Малларме. Произведение, бесконечно разрастающееся и дублирующее жизнь. Вписывающееся в эзотерические традиции театра, в котором репетиции так никогда и не перерастают в спектакль. В одном из эпизодов это выглядит как машина симультанного театра: гигантское плато в заброшенном ангаре, на котором одновременно разыгрываются сотни микроэпизодов жизни Кейдена Котара. У каждого персонажа «из жизни» есть двойник-актер, у актера есть дублер, у дублера соответственно тоже должен быть дублер, и так до бесконечности, пока в тотальный спектакль не окажется втянуто все человечество. «Никто не является статистом!» — восклицает прозревший эгоцентрик Котар. Его опус магнум, к которому ему никак не удается подобрать название, призван включить в себя каждую мелочь, каждую случайность человеческого существования и сделать ее важной и неслучайной. Тут целый клубок борхесовских мотивов: и Фунес, чудо памяти о всей целокупности опыта, и Пьер Менар, дословно пишущий-переписывающий «Дон Кихота», и карта, идеально и в полном масштабе совпадающая с картографируемым объектом...

Этот необъятный театр соотнесен с тем, чем занимается любимая и утраченная жена Котара Адель. Она делает крохотные портреты ню, которые можно разглядеть только при помощи линзы ювелира. Театру как аппарату фрагментированного макрозрения, в котором отдельные сегменты могут так и не сложиться в единую картину, противопоставляется микрозрение, инсценирующее взгляд вуайера, смотрящего в замочную скважину. Театр Кейдена Котара — как египетские пирамиды, — Кант писал, что они могут быть восприняты только с определенной дистанции, иначе происходит экстенсивное накапливание частей, которые так и не «схватываются» восприятием. Но сама эта дистанция здесь отсутствует: все или слишком мелко, под «мелкоскопом», как у Адели, или слишком укрупнено, как у Котара.

В то же время это Произведение становится для Кейдена Котара устройством по улавливанию стремительно утрачиваемых смысла жизни и идентичности. Котар фактически конструирует выносной мозг. «Фильм-мозг» — так Делёз называл картины Алена Рене, создававшие нечто вроде модели работы мозга. Театральная конструкция Котара тоже воспроизводит работу мозга, поэтому лента Кауфмана, как ни странно, оказывается близкой к «церебральным» фильмам Алена Рене. В какой-то момент эта машина начинает продуцировать смысл практически самостоятельно и без участия главного героя. Переломный момент наступает, когда на прослушивание является Сэмми, человек, следивший за Кейденом и фиксировавший все детали его жизни. Сначала Котар назначает его на роль себя в спектакле, а потом делает своим дублером и в жизни. Вскоре Котару уже не нужно им руководить, тот и сам знает, что делать и говорить. Случайные, алеаторные связи, завязывающиеся между участниками гигантского проекта, когда Сэмми — Кейден приглашает на ужин реальную Хейзел, а реальный Кейден после похорон матери остается на ночь с дублершей Хейзел, словно воспроизводят активность синапсов как зон мозга, в которых образуются случайные связки и сцепления.

С одной стороны, разрастающееся количество двойников-дублеров становится для Кейдена Котара способом заклясть смерть. Всегда найдется двойник, чтобы умереть вместо него, как умирает Сэмми, бросившийся вниз с театральной конструкции. Театр превращается в машину бессмертия. С другой стороны, Котар не в состоянии удерживать свое детище под контролем, а его болезнь прогрессирует. В итоге он покорно уступает режиссерское место актрисе, приглашенной играть Эллен, уборщицу, нанятую Аделью убираться в ее нью-йоркской квартире. Иногда сама Адель принимает Кейдена за Эллен по телефону, иногда ее престарелая соседка отдает ему ключи от квартиры в уверенности, что он и есть Эллен. Кейден Котар все сильнее идентифицируется с Эллен, которая постепенно полностью захватывает власть над его сознанием. Это крайняя степень болезни: второстепенный герой полностью поглощает автора. Вот уже Котар вставляет себе в ухо наушник, и Эллен режиссирует его слова и действия. Созданная Котаром машина получает полную автономию, превращая его, демиурга, в один из своих винтиков, а затем саморазрушается. Фильм заканчивается на том, что театр-мозг «погорел». Трудно сказать, сгорел ли театр, потому что в мозгу Кейдена Котара произо-шли необратимые изменения. Или же, наоборот, распад сознания героя ускорился из-за пожара в театре. У Кауфмана получился бескомпромиссно мрачный фильм с аннигилирующим выводом в конце: все является всем (Everything is everything) и каждый является кем угодно, любым другим (Еveryone is everyone). Все границы между индивидуальными личностями разрушены, все переходит во все, а значит, и в Ничто. Высокий модернистский опус оказывается машиной отрицания и разрушения.

Чарли Кауфмана уже давно обвиняют в непростительном солипсизме. Эндрю Трейси в журнале Cinema Scope отметил, что Кауфман сумел создать такой механизм, при котором те, кто выступает с обвинениями в излишней депрессивности и мрачности, по сути критикуют не сам фильм, а личность его создателя. Он проводит параллель с Бергманом, сравнение, естественно, не в пользу Кауфмана: «Там, где у Бергмана интроспекция ведет еще глубже внутрь, Кауфман претендует на Высказывание с большой буквы, и эта попытка терпит полный провал». В развитии этой темы Трейси указывает, что подобная гигантомания с построением больших экстенсивных структур и стремлением ответить на «Великие вопросы» характерна для нынешнего американского независимого кино в целом и вписывает Кауфмана в линию, намеченную Коэнами в «Старикам здесь не место» и Андерсоном в «Нефти». И все-таки можно возразить, что у Кауфмана гигантомания медиируется личностью героя и вписанным в сюжет микро- и макрозрением. Гигантский театр Котара — осложненная синдромом Капграса защитная реакция на полупорнографические миниатюры его жены, оставившей в его психике неизгладимую травму. Модернистская гипертрофия творческого эго, бесконечное расширение сознания подрывают в фильме сами себя. Но эта сложносочиненная конструкция надежно защитила Чарли Кауфмана от ядовитых уколов критиков...отсюда

Фильм не оправдал ожиданий. Скажем так, имея такую тему, я ожидала большего размаха, а результат получился какой-то невнятный.
Начало фильма было посвящено работе диспетчерских служб. Прямо скажем, довольно скучно тянулись первые полчаса, а то и больше. Но обычно это компенсируется серединой фильма, а что мы получили? Только полнейшую неразбериху у диспетчеров, какие-то споры и шоковое состояние, когда они увидели башни-близнецы. Какой вывод из этого следует? Что службы между собой не контактируют и спокойненько теряют самолеты? И это даже не особо кого-то волнует? Так и было? Или все же была другая обстановка?
Теперь оторвемся от организаторской части (она провалена) и перейдем к эмоциональной составляющей. Пожалуй, единственные герои фильма, которые произвели впечатление, это террористы. Здесь чувствовалось их волнение, напряжение. Было видно, как вполне прилично они могут выглядеть, так, что никогда не заподозришь в них фанатиков. Чувствовалось, и как кто-то из них на взводе доводит себя до приступа религиозного буйства, кто-то осторожнее и расчетливее в своих действиях. А пассажиры на их фоне были очень пресными. Практически, ни одной зацепившей истории, ничего. Очень мало этих отрывочных сведений, что у кого-то дома ждут дети, кого-то встречает любимый, а кто-то задумал отдых в горах. Чисто по-человечески их, конечно, жаль, но это сухие факты, которые и так мог бы домыслить каждый. Здесь можно возразить, что это не выдуманный сюжет, и, придумывая какие-то биографии, автор бы оскорбил память реальных людей. Но тогда не надо было снимать об этом художественный фильм в подобном жанре. А лучше было бы добавить документальных кадров, пустить в конце фотографии реальных людей, или основать несколько личностей героев на реальных прототипах. Так, как это сделано в "Списке Шиндлера", например. А здесь как раз получилась именно попытка заработать деньги на впечатляющей теме. Это не тот фильм, который переживет поколения.
На одном из сайтов написано, что начинать смотреть фильм надо минут за 20-30 до конца. Я подумала, что пишет любитель боевиков, кому наплевать на психологические переживания, а нужны лишь эмоции от экшена. Но в результате я была вынуждена с ним согласиться. Только в те минуты пошло уже напряжение и какое-то действие. Увы, историю не переписать и хэппи-энда быть не могло.

Просмотрено в рамках игры в ТТТ, совет от Justmariya