Отзывы rhanigusto — стр. 8

…социально и фантастически, трогательно, поучительно и безгранично откровенно…

…на экране в полный рост разворачивается высокохудожественная, сложносочинённая, серо-пасторальная и трудно отождествляемая в личностных эмоциональных измерениях эпоха излома восьмидесятых — начала девяностых. В недрах столичной свалки самообразовалась артель нищих и бездомных предводительствуемая бывшим партийным аппаратчиком, диссидентом и завсегдатаем исправительно-трудовых лагерей Дмитрием Логиновым по прозвищу «Президент» (…Валентин Гафт…). Прочее народонаселение и периодические посетители не менее колоритны и запоминаемы. Есть здесь, допустим, защитивший диссертацию еврей-скрипач Соломон (…Роман Карцев…) и прихвативший с собой на свалку древний паровоз безымянный машинист (…Александр Пашутин…). Присутствует, например, отставной участник советско-японской кампании в полковничьей папахе Семён Ефремыч Бакурин (…Леонид Броневой…) и художница-попрошайка Фима (…Лия Ахеджакова…), спасшая от голода и недоедания потерявшую память «Катю Иванову» (…Ольга Волкова…). Каковую, в свою очередь, старший сын (…Сергей Арцыбашев…) отправил в один конец к младшему, который уже пребывая в остром алкоголическом токсикозе незамедлительно в день приезда последовательно избил её, отнял в пользу сожительницы пальто и выбросил родительницу на улицу. А кроме того, имеется ещё в наличии прекраснодушно-бездомный сторож-пианист и лагерный композитор Фёдор Степанович (…Олег Басилашвили…), до беспамятства и с первого взора влюбившийся в меркантильную псевдо-ПТУшницу. Ну, и в качестве финального поселенческого ситуатива — сторожевой пёс волкодавистой наружности по кличке Лаврентий Павлович с понятно куда адресованным нарицательным оммажем…

…социально-фарсовая трагикомедия с элементами драматической фантасмагории «Небеса обетованные» Эльдара Рязанова уже с первых кадров создаёт ту самую привычную и неизмеримо ценную, удивительную и неповторимую рязановскую тёплую и солнечную, вопреки и наперекор отображаемому внутри картины времени года, атмосферу. Приносящую с собой калейдоскоп переполняющих друг друга слоёв и смыслов, равно и одинаково подходящих как для лёгкого и не обязывающего ни к чему просмотра, так и для вдумчивого критического разбора на составные производные и итоговые составляющие. Лента совсем не настолько мрачная, как того хочется автору и может показаться глядя на все эти демонстрируемые уже в заглавии хронометража уныло стылые, нарочито убогие, выпукло декадентские и морозно суровые декорации пристанища нищих. Здесь вдоволь честной необидной иронии, ненавязчивого простоватого юмора и меткой беззлобной сатиры. Отдельными моментами происходящее по-детски сумасбродно, иными местами — пронизывающе до боли в груди рутинно и повседневно. Но всегда и в каждом отдельно взятом кадре — бесконечно сопереживающе трогательно и по-настоящему умно, добродушно и душевно…

…в сущности, «Небеса…» — букет душещипательно восхитительных, немного гротескных, удивительно трогательных, разноцветно забавных, и по-комичному трагичных маленьких историй обыкновенных людских судеб. Кто-то здесь пошёл против системы и вовремя не остановился, а кому-то просто регулярно не везло. У кого-то оказались равнодушно-зловредные домочадцы-эксплуататоры, а за кем-то так и не прибыл инопланетный межзвёздный корабль, пробиваясь сквозь хлопья сказочно-голубого снегопада. Однако же Рязанову как, впрочем, и всегда удаётся даже на такой, остро-социальной пронзительной ноте не сорваться в бесчеловечное морализаторство и легкомысленно-обвиняющую недальновидность. Нарративное полотно составляется невероятно гармонично и со вседержащей главной мыслию о том, что внутренние и искренние человеческие чувства всегда выше негативного, эгоистичного наполнения и уж тем более — сугубо идеологических государственно-общественных надстроек. Кроме того, картина Рязанова, как бы это не казалось на не внимательный и поверхностный взгляд, вовсе не усыпляет обнадеживающими гарантиями невозбранно-заслуженного воздаяния, совсем и полностью наоборот. «Небеса обетованные» — не крик и возглас, но размеренный и милосердный манифест, лишённый даже намёка на непременную обязательность субъективного оценочного впечателения…

…«Небеса…» у Рязанова образца 1991-ого вышли заключительной, неспешной, нежной и полной светлой ностальгической грусти главой-эпилогом советского кинематографа вообще и персонального творчества Эльдара Александровича, как самодостаточного мастера и бесспорного обладателя неизбывного философско-визионерского таланта в частности. Это светлая и ласковая история о доброте и взаимопонимании. Рассказ о смешном и грустном, печальном и удивительном. Да, временами чрезвычайно сложно переключаться меж неожиданно сменяющими раз за разом друг друга настроенческими регистрами. Вот и получается тут скопом и смех сквозь слёзы, и радостная грусть, и тоскливое восхищение, и жизнерадостно-светлая печаль. Нарративные проходы со смешного на серьёзное и с беспечной легкомысленности на глубокий философский цинизм подчас сбивают стройный и скомпонованный внутренний ритм ленты. Но ведь и дорога к личным, собственным, овеянным грёзами «…небесам обетованным…» для каждого всегда проходит сквозь метафорические тернии и реальные преграды. Нужно лишь верить и, подобно рязановским героям, освободиться вовремя от всего нелепого груза, мучительно и постоянно тянущего вниз. Ведь никогда нет никакой окончательности в том, что мы оказались там, где оказались теперь уже раз и навсегда. Мечта остаётся мечтой лишь до того момента, когда в её реальность отказываешься верить. Потому как нет ничего настолько невыполнимого, чего хотя бы раз уже когда-то и с кем-то не случалось. И однажды оно обязательно случится. Иначе попросту не может, никогда не могло и впредь не станет быть…

…поэтичная и евангелическая фантазия с глубоким и противоречивым романтизмом…

…представитель высшей феодальной аристократии, чудаковатый и наделённый несколько ребячливым мироощущением княжич Лев Николаич Мышкин (…Евгений Миронов…) по дороге в родные места из швейцарской психиатрической врачебной институции сводит в вагоне поезда тесное знакомство с неким Парфёном Семёнычем Рогожиным (…Владимир Машков…), бесноватым и мажористым купеческим сынком. Последнему давеча фартово-внезапно и ретроспективно-незаслуженно досталось весьма обширное фискально-денежное наследство по причине безвременной кончины преклонного батюшки, также купеческих кровей. Диковато-буйный и несдержанный негоцианствующий лавочник скоропостижно выкладывает простоватому до клинических отклонений Мышкину автопритчу о своей безудержной страсти к нескончаемому кутежу, бессистемному бражничеству, гедонистскому разгуляйству и, напоследок, к прекраснейшей из местных прелестниц, земному воплощению девичьей красоты — Настасье Филипповне Барашковой (…Лидия Вележева…). Восхитительная барышня эта мало того, что необыкновенно хороша собой, русоволоса, ясноглаза, утончённа и изысканно грациозна, так ещё и умна, благородна и наделена очаровательной искоркой лёгкого сумасбродства, самую малость граничащего со свойственным прекрасной половине капризным безрассудством. Которое с начала времён и по сей день непрестанно, безбрежно и непрекращаемо будоражит мысли, взоры и помыслы мужского народонаселения. Сподвигая сильный пол на безумства и подвиги, преступления и действия равно необычайные, постыдные, благородные и поразительные…

…маститый постановщик Владимир Бортко, взявшись за бессмертное творение Достоевского, выстроил своего кинотеатрального «Идиота» в десять серий длиной и в непередаваемый янвайссовский тысячеэтажный дом в смысловом, глубинном и метафорическом ощущении. Там где в первоисточнике обнаруживался особенный авторский взгляд на действительность, практически фантастический, мистический и резковато исключительный, формирующий по восприятию густую и насыщенную «достоевщину», у Бортко кристаллизуется актёрско-характерная физиогномическая взаимопроникновенность, погружённая в натуральнейший бытовой и чуть ли не магический реализм. Однако именно этот приём позволил с минимальными потерями, вследствие нестыковки временных пластов середины двухтысячных и позднего девятнадцатого столетия, интегрировать исполнителей главных образов в чужеродную антикварно-костюмированную музейную действительность подпространства «Идиота». А кроме того — облегчить слияние кинематографической визуализированной постановки с километровой продолжительности, крупнотонажной тяжести и сверхсмысловой ценности диалогов и программных монологов, внутренних измышлений и сумрачных интертекстуальных видений вовлечённых персонажей…

…затмевает всё прочее, максимально естественно и предельно однозначно, чувственная линия Мышкина-Миронова с Настасьей-Вележевой с присовокуплённым, рудиментарно-преюдициальным, опоясывающе-инфернальным подсюжетным ответвлением Машкова-Рогожина. При этом Миронов воплощает практически идеального Мышкина, проецируя великолепную актёрскую игру в удивительно полнокровный, наэлектризованный и пронзительный образ молодого князя. С изумительно точными, подкупающими неподдельной искренностью интонациями и чувственными тональностями сначала по-детски естественными и несколько наивными, но после преобразующимися в настойчивую просительность, а под конец и вовсе в напуганно-тревожную затравленность. Тем не менее, оставляя в зрительском мнемоническом созерцании очертания Мышкина пленительного и обаятельного, искренне светлого, с подчёркнутой меланхоличной и печальной болезненностью…

…абсолютно безукоризненной соткалась у Лидии Вележевой фатально восхитительная Настасья Филипповна. Она одномоментно красива, фактурна и наполнена до краёв выразительно-лукавым с чертовщинкой темпераментом. Внешне и внутренне необыкновенно стильная и по домашнему привычная, а в её бездну оскорбленного самолюбия можно поверить даже в те моменты, когда ни одна из чарующих экпрессивно-чувственных реплик не слетает с прелестных коралловых уст. Но главное, что удалось передать актрисе — это чётко обозначить, что не властолюбие понуждает её мучить любимого ей Мышкина. В это удивительной силы истинное чувство искусно вплетаются и диковато-плотское влечение, и романтическое сладострастие, и сентиментально-возвышенной влюблённости и двойственной взаимоисключаемости спав безгрешной платоники и откровенного сексуально-физиологичного эротизма. Равно как и разъедающее её саму псевдо-ощущение себя осквернённой и недостойной взаимной любви, помноженное на обиду к своей сложившейся сути и одержимость презрением и ненавистью к своему владельцу-благодетелю Рогожину. Настасья Филипповна в исполнении Вележевой — чувственное, прекрасное и яростно-великолепное взаправдашнее «око бури». Удивительной эмоциональности вспышка сверхновой и невероятной силы взрыв любви и отчаяния, страстей и печалей, воодушевления и терзания, восхищения и светлых радостей. А более всего — страстная и воодушевляющая эксплозия, затрагивающая своими расходящимися волнами все прочие нарративные элементы и подчиняющая их своей воле, своему настроению, своим чувствам. Ведь какая же может быть, да и как вообще возможна истинная любовь без настоящих, пусть и сиюминутных, кратких и мучительных страданий?..

…суровая монография о людях вне времени и задушевное сказание о воплощённой взаимности…

…секретарь комсомольской ячейки и неисправимо умный интеллигент Саша Панкратов (…Евгений Цыганов…), сын обыкновенного портного Юрка Шарока (…Даниил Страхов…), две бессовестно непохожие друг на друга сестры Варя (…Чулпан Хаматова…) и Нина (…Инга Стрелкова-Оболдина…), дочка дипломата Лена Будягина (…Ирина Леонова…) и отпрыск известного медического эскулапа Вадим Марасевич (…Андрей Кузичев…) — все они изначально соседи одного столичного дома и арбатского двора. В течении шестнадцати сорока минутных серий они проживут в СССР десятилетний период своих судеб начиная со смутного, барочно-сталинского 1933-его и по самый переломный, зловеще-кровавый 1943-ий…

…главный мужской характер здесь — Саша Панкратов, к слову, на заседании партбюро сумасбродно и необдуманно попытается защитить ошибочно и безосновательно обвинённого по антипартийной повестке. В результате чего будет последовательно исключён из института и комсомола. А через некоторое время попадёт в неотвратимые челюсти сталинских репрессий и станет уже сам обвиняемым в антисоветских настроениях, арестованным, осужденным по одному из подстатейных индексов жутковато известной 58-ой статьи Уголовного кодекса РСФСР и сосланным на несколько нескончаемо долгих лет в глухую, стылую и безнадёжную сибирско-таёжную мерзлоту. Как во время пребывания в ссылке, так и после оной он навсегда остаётся трогательно-романтически преданным своей возлюбленной и истинно любимой — дьявольски-белокурой и ангельски-прекрасной героине Чулпан Хаматовой…

…тем временем в Стране Советов маховики насилия и расправы раскручиваются в полную чудовищную силу. Следственные мероприятия сугубо протокольны и поставлены, что называется, на конвейерную основу. Неугодные, невиновные и просто самую малость хоть в чём-то подозреваемые арестовываются, безапелляционно ссылаются в места предельно отдалённые, да и просто приговариваются к высшей мере наказания путём смертоубийственного расстрела натурально каждодневно, ежечасно и количественно десятками тысяч живых душ. Несостоявшийся наследник портняжного ремесла Юра Шарок вполне себе обнаруживает небывалую способность к службе в НКВД. Варина сестра Нина чудом избегает неминуемого ареста с помощью тайного бегства на Дальний Восток. Сын именитого доктора и будущий литературный критик Вадик Марасевич вербуется соответствующими органами и сдаёт всех подряд, не исключая ни семейного парикмахера, ни даже собственного отца. Панкратов, будучи теперь в крупные города невъездным по причине наличия в паспорте штампа о политической антинародной судимости, вынужден бесконечно скитаться по глухой рабоче-крестьянской периферии. А Варя отчаянно и скоропостижно выходит замуж за нелюбимого, с которым счастья несмотря на все усилия, неоднократные скандалы и примирения у неё так и не выходит…

…телевизионная многосерийная картина «Дети Арбата» 2004-ого Андрея Эшпая — это немного сверх меры идеализированная, но красивая и мощная трагедия целой эпохи, пропускающая понимание реального кошмара тех лет сквозь призму судеб нескольких реальных людей и их жизненных испытаний. С главной линией, где на фоне всего демонстрируемого жутковатого обскурантизма восхитительно красивая Варя Чулпан Хаматовой непередаваемо и бесповоротно до подгибающихся прекрасных коленок и радостно-горьких слёз в три ручья любит персонажа Евгения Цыганова. Именно Варя и составляет весь объём контрастов в ленте. Она неизбывно весёлая, очаровательно живая и обаятельно непосредственная. Хаматова наделила свою героиню настолько изумительной, настоящей смесью взбалмошности, свободолюбия, характерности и чувственности, что не влюбиться в подобный образ попросту невозможно. Только искренняя, эмоционально-взрывная, бесконечно любящая и изумительно добрая Варя способна единственно здесь оттенять и спасать зрительское восприятие от правдоподобно, до рези в сознании переданной атмосферы страха, террора, притворства и предательства…

…её, Варино, жизнелюбие, её неуемная оптимистичность, её самостоятельное противопоставление всем остальным серым и скучным с разорванными в клочья судьбами наполняет «Детей Арбата» самыми светлыми чувствами и сверкающей, заново обретённой надеждой. А их с Панкратовым взаимная любовь подобная двум жаждущим соединения, сияющим солнечными лучами душевным талисманам — метафорическим осколкам Тунгусского метеорита. Их чувства в состоянии осветить целый мир вокруг. А их любовная привязанность и эмоциональная страсть преодолевает невиданные расстояния и преграды, разбивает стёкла, и способна спасти от любого зла, уберечь от всяческих неприятностей. А в финале — свести воедино эти две любящие половинки одного целого. Когда уже само безжалостное время оказывается не властно над истинным чувством, а одно единственное взаимное мгновение стоит больше целой тысячи лет невыносимо горькой разлуки…

…сатирико-моралистическое преступление с нравственно-шутейным наказанием…

…в советском городе Арбатове, в 1930-ом, непостижимым образом повзрослевший на шесть лет со времён событий трёхлетней давности в «Двенадцати стульях» в 1927-ом знаменитый авантюрист Остап Бендер (…Сергей Юрский…) в сговоре с незначительным провинциальным мошенником Шурой Балагановым (…Леонид Куравлёв…) и одесско-еврейским престарелым проходимцем Михаилом Самуэлевичем Паниковским (…Зиновий Гердт…) решает отправиться в прибрежный Черноморск. В котором, по сведениям Балаганова, проживает подпольный советский рублёвый миллионер, некий Александр Иванович Корейко (…Евгений Евстигнеев…). Данный гражданин, по мнению и замыслу великого комбинатора Бендера, просто обязан после некоторых ловких попыток шантажа и документальных махинаций добровольно в скорейшем времени обеднеть в пользу Остапа на сумму в пятьсот тысяч рублей. Каковая как раз аккурат-таки и неотложно необходима аферисту для вожделенного переезда на постоянное место жительства в солнечный бразильский Рио-де-Жанейро…

…заключительная часть двукнижия Ильфа и Петрова о жизни, похождениях и удивительных приключениях Остапа-Сулеймана-Берта-Марии-Бендер-бея Задунайского, перенесённая на чёрно-белый экран режиссёром Михаилом Швейцером в далёком 68-ом, в кинематографическом исполнении вышла за малым разве только что не идеальной сатирико-игровой лентой с эталонной актёрской игрой. Снабжённый немалой долей интерактивности, когда персонажи то и дело практически напрямую обращаются в объектив камеры к своим зрителям с репликами и замечаниями, этот полностью актёрский, очень характерный, снабжённый отреставрированными и выпуклыми диалогами и насыщенный культурными срезами сразу двух эпох экранный вариант «Золотого телёнка» магнетизирует натурально с первых кадров, монологов и ракурсов. А психологическое противостояние с преступным магнатом Корейко, обладающим поистине удивительными интеллектуальными способностями к финансовым аферам, придаёт ленте лёгкий оттенок интеллигентного детективного шарма…

…Остап Бендер в представлении Сергея Юрского — это персонаж уже несколько другого харизматического и типологического покроя. Да, он всё ещё невероятно обаятельный, очаровательный плут, мошенник и авантюрист. Но теперь это уже более спокойный и взвешенный эстет, расчётливый с тонкими нотками циничного снобизма франт. В нём всего уже в меру и вместе с тем он наполнен рефлексирующим сарказмом и весьма ощутимо разочарован в людях. Не в пример себе самому из «Двенадцати стульев», бездумно-весёлому оборванцу и пройдохе в штиблетах на босу ногу, теперь Остап романтически-истомен и сентиментально-патетичен. К тому же он уже несравнимо в большей степени импозантен. В беседах из его уст упоминается Спиноза, а в обсуждениях проскальзывает тесное знакомство с шедеврами музыкального и изобразительного искусства…

…Бендер даже входит в прологовый град Арбатов так, как до него это проделывали прочие персонажи аристократично-демонического образа, подобные булгаковскому Воланду, гётевскому Мефистофелю или стивенкинговскому «Человеку в чёрном» Рэндалу Флеггу. Теперь у него не один подельник, а взаправдашняя как и полагается свита из Балаганова и Пониковского. Но несмотря на некую мрачноватую интертекстуальную изнанку, великий комбинатор у Юрского и Швейцера продолжает быть откровенным и очень живым, способным как испытывать близкую симпатию, так и более сильное чувство. А предфинальная калейдоскопическая сменяемость настроений и вовсе превращает Остапа в неподдельного и задушевного, полностью прочувствованного лирико-романтического героя…

…«Золотому телёнку» удалось по всей видимости недостижимое для прочих экранизаций — донести наиболее сокровенное, выразить на плёнке и в репликах чувственные и живые душевные порывы. Лента Швейцера, нарочито отснятая в чёрных и белых колоративных тонах, и сегодня жива и обаятельна сверх всяческих ожиданий. Подобно по-настоящему гениальному произведению высоких искусств, «…Телёнок» — это завершённый и искренний ответ на поиски всех смыслов, единой истины и окончательной правды. Это та лента, у которой получается за внешней комедийно-сатирической простотой являть в себе необыкновенную и многогранную смысловую внутреннего междустрочного наполнения сложность. Это достоверно-форменный шедевр, в котором есть всё необходимое при полном отсутствии чрезмерного и бесполезного…

…неподражаемые и лукавые оказии, сопровождаемые риском неожиданных курьёзов…

…история берёт свою завязку с внезапной и скоропостижной кончины тёщи некоего делопроизводителя местного органа записи актов гражданского состояния безымянного города N по прозванию Ипполит Матвеевич Воробьянинов (…Анатолий Папанов…) в 1927-ом году. Умирающая сообщает презабавнейшее и будоражащее все степени восприятия известие: словно бы ей собственноручно было зашито некоторое, весьма однако при этом существенное, количество бриллиантов в одном из стульев гостиного гарнитура работы знаменитой элитарной столярно-краснодеревщицкой мастерской братьев Гамбсов. Что правда, поведать в какой именно из двенадцати наличествующих предметов фурнитуры упрятаны драгоценности и где конкретно теперь данная великоценная мебель пребывает, усопшая не успевает. Усугубляется нарушение спокойного уклада жизни и так уже огорошенного сверх всяческой меры Ипполита Матвеича ещё и двумя внешними, пришлыми факторами в людских обличьях. Первый — это священнослужитель церкви Фрола и Лавра по имени-фамилии Фёдор Востриков (…Ролан Быков…). Сей гражданин прознал о баснословном богатстве в каменьях от самой ныне покойной на исповеди и также принялся принимать все возможные меры для получения сокровищ в личную собственность. Вторым же оказывается самый главный из возможных здешних героев — плут, мошенник и авантюрист, «великий комбинатор» и «идейный борец за денежные знаки» Остап Ибрагимович Бендер (…Андрей Миронов…). Коий вступает с персонажем Папанова в преступную «концессию» и соглашается за две пятых от совокупной рыночной стоимости означенных ювелирных ценностей всемерно содействовать в поисках и окончательном обретении заветных и желанных драгоценных камней…

…режиссёр Марк Захаров избрал методологию для своего экранного воплощения одноимённого бессмертного произведения именитых литераторов-сатириков Ильи Ильфа и Евгения Петрова в «Двенадцати стульях» 1976-ого прямую, невесомую и лёгкую. При этом одномоментно и строгую, и свободную. С наименьшим ущербом для книжного оригинала Захаров поместил три печатные части романа в четыре шестидесяти минутных кинотеатральных серии и снабдил всё происходящее на экране бесподобным густым и завораживающе-убаюкивающим закадровым голосом автора-рассказчика в особе бесподобного Зиновия Ефимовича Гердта. Сейчас, по прошествии более чем сорока лет с момента первой премьеры, представить себе иной кинематографический стиль подачи «Двенадцать стульев» уже попросту немыслимо. Хронометраж в почти четыре с половиной предельно реальных часа позволяет не просто привыкнуть к происходящему и творимому актёрскому выше всяческих похвал лицедейству, но и войти в предложенный ритм фирменного захаровского симбиоза и органичного сращивания меж собой театральной сцены и художественного кинематографа…

…особый шарм, конечно же, происходящему на экране в «Двенадцати стульях» придаёт ещё и неповторимая, гениальная поистине, изысканно-аристократичная актёрская манера исполнения Андрея Миронова. Позволившая превратить словесный образ литературного Остапа Бендера не просто в достойное кинематографичное воплощение культового героя образцового плутовского романа отечественной прозы, но и, пожалуй, добавляющая в представление многомерного и мультисмыслового персонажа изрядную долю новых эмоциональных аспектов и чувственных линий. Отточенная до грациозного совершенства озорная галантность и проницательность витиеватого взгляда, живописность всякой реплики и каждого жеста попросту не может не приковывать неотрывно зрительское внимание к цветистой актёрской пластике Миронова…

…но самое удивительное в захаровской постановке «Двенадцати стульев» даже не гениальная актёрская вовлечённость звёзд первой величины. Поражает по-хорошему совсем другое. Когда на излёте четвёртого часа продолжительности ленты приходит озарение касательно того, что чрезмерная театральность, излишня музыкальность, обилие необязательных, факультативных в общем и целом танцевальных вкраплений и невероятная скудность бюджетной сметы не только не понижают итоговую качественность, а и возвращают понимание того, что подлинное и истинное Искусство, которое и стоит действительно надиктовывать с заглавной литеры «И», измеряется не количеством затраченных средств, величинами полученных гонораров, километрами пошитой костюмерии или тоннажем возведённых декоративов. А способностью имея в распоряжении настолько ограниченные исходные императивы, выпестовать такое пиршество для взора, души и ума, которое способно годами и декадами напролёт не сбавляя темпов и усилий, ослепительно сверкая безграничным обаянием, манить к себе буквально всякого и каждого соприкоснувшегося, подобно светлой и радостной мечте. Обнаруживая по просмотру неожиданно глубокую аллегоричность бытия. О том, что счастье, естественно, и в обретении и, конечно же, в обладании той самой заветной, сокровенной мечтой. Но и простое, тёплое осознание уже всего только близости к ней, такой страстно вожделенной и невыносимо желанной, способно придать единственно необходимые порой несколько мгновений восторженной уверенности, всенепременно желанные в преддверии непременно воссоединения с объектом своих чаяний, грёз и стремлений…

…«Ромео и Джульетта: одна тысяча девятьсот восемьдесят первый»…

…два десятиклассника — девочка Катя Шевченко (…Татьяна Аксюта…) и мальчик Рома Лавочкин (…Никита Михайловский…) — одновременно вместе с родителями переезжают в новый столичный жилмассив. Подростки ходят в одну школу, практически сразу знакомятся, очень быстро сдруживаются и вполне закономерно очаровательно, трогательно и непередаваемо взаимно влюбляются. Подобное положение дел в выпускном классе да и вообще само по себе не может остаться незамеченным со стороны педагогического коллектива и взрослых родственников. А довольно споро вскрывшийся факт юношеских любовных отношений Катиной мамы Людмилы (…Ирина Мирошниченко…) и Роминого отца Константина (…Альберт Филозов…) с закономерным результатом добавляет чувственным перипетиям оттенок драматического трагизма. Образовавшийся вследствие этого юношеского и, как выяснится впоследствии, отнюдь не забытого чувства и усугублённый на почве ревности конфликт Лавочкина-старшего с супругой Верой (Лидия Федосеева-Шукшина) приводит Веру к лютой и злобной ненависти как по отношению к бывшей возлюбленной Константина Людмиле, так и к её дочери Кате. Последовательно сперва запрещая сыну встречаться с девочкой, после переводя его в другую школу, а в качестве кульминации принуждая Рому уехать в другой город для ухода за псевдо-больной бабушкой. Однако по законам жизни и самого жанра большой и чистой любви — все козни оказываются тщетны, разлука имеет обратную силу, взаимное чувство между влюблёнными крепнет день ото дня и воссоединение любящих сердец, естественно, неминуемо…

…романтическая кинотеатральная повесть режиссёра Ильи Фрэза «Вам и не снилось…» с аллегорическим многоточием на фонетической оконечности от первых тактов невероятно светлой и счастливой музыкальной сюиты «Последняя поэма» на стихи Рабиндраната Тагора и до самых заключительных кадров — необыкновенно ясная, прозрачная и чистая, тончайшая, исполненная на одной щемяще-радостной ноте, лучисто-просветлённая история любви. Сконструированная так, что впору удивлённо протирать глаза и недоумённо пожимать плечами глядя на более чем почтенный возраст самого автора Илью Абрамовича, разменявшего к моменту начала съёмок в первой половине 1980-ого полновесный седьмой десяток лет от роду. В «Вам и не снилось…» мэтр режиссёрского цеха Фрэз, полное впечатление, словно в первый раз восседает в необжитом и не потёртом совсем ещё кресле директора художественной ленты. Он умело и слегка шаловливо, с подростковым ребячеством и ощущением озорного проказливого фокусничества оборачивает драматичный, трагический и реалистично-жестковатый шекспировский в общем-то архисюжет в нежную и добрую поэму, где настоящая любовь способна творить поистине дивные чудеса и побеждать абсолютно всё…

…необоримый и беспощадно цензурированный факт переименования девочки-героини из Юли в одноимённом литературном первоисточнике писательницы Галины Щербаковой в кинематографическую Катю актрисы Татьяны Аксюты, конечно же, немного и совсем незначительно сбавляет общий градус взаимопроникновения с шекспировской классикой. Не существенно, само собой, но всё же несколько смещая основной акцент лирико-поэтического мироощущения ленты. Кроме того, на полях и между строк «Вам и не снилось…» невесомо присутствует ещё одно отличие не от книжного оригинала даже, но от средневекового беллетристического прародителя. Это благоумильно-скептическое подтрунивание молодых влюблённых над своими взрослыми. В разбавленных, неаддиктивных дозах, без существенного акцента внимания. И данная притворная мистификация позволяет снять социально-поверхностный слой межличностных подростковых отношений. Внезапно обнаруживая под сорванным покровом способность отроков юных со взорами горящими к чувству по-настоящему чистому и нежному, возвышающе-чарующему. К любви, быть может, до самых дальних, закрытых и потаённых уголков души…

…извечное вопрошение «а вдруг это и правда Любовь?» не имеет в ленте ровным счётом никакого значения. Ударения касательно истинного непритворства и решительной правдивости взаимных чувств расставлены одномоментно и безапелляционно с единым положительно-восклицательным, радостным «да!». А единственной интригой составляется конфликт поколений, когда родители и преподаватели давным давно, в другой жизни и параллельной реальности изменили своей любви, предали высокие, светлые и взаимные свои чувства, заковав себя в неподъёмные кандалы привычно-отвратительной рутинной и непролазной, бесконечной бытовой безнадёжности. Безуспешно стараясь сотворить предельно то же самое с прекрасным чувством, возникшим между удивительно гармоничной парой Кати и Ромы. А молоденькие влюблённые тем временем согревают друг дружке озябшие ладошки в полутёмном стылом кафетерии и потешно-серьёзно дают имена надувным крокодилам из универмага. Они весь вечер напролёт шепчут взаимные нежные глупости и абсолютно уверены — прямая и душевная любовь она именно такая, никакая иначе и сильная-сильная, навсегда-навсегда…

…сказочная история любви для тех, кто не верит в любовь и сказки…

…незатейливое, выдернутое откуда-то из середины предельно золотого нарративного сечения полукомедийное, полусатирическое и в достаточной мере фантасмагоричное и чрезмерно, осязаемо реальное первоначало приятно обескураживает. Судите сами, в эпицентре повествования единолично пребывает некая Галина Аркадьевна (…Галина Польских…), начальница некоей общественно полезной и социалистически необходимой советской производственной мануфактуры, слегка легкомысленная дочка (…Марина Дюжева…) которой к моменту начала данной истории состоит в браке с её, не поверите, зятем (…Евгений Стеблов…). С которого, в принципе, окромя нательного белья и дурашливых выходок вообще нечего, как говорится, и взять. Совместное проживание на одной жилплощади означенной троицы осложняется скоропостижным рождением внучки. А через некоторое время на первый взгляд облегчается переселением самой Галины Аркадьевны к новому возлюбленному — художнику Николаю Павловичу (…Евгений Евстигнеев…), каковой также проживает совместно со своей матерью (…Евгения Ханаева…) и по совместительству — новоявленной свекровью героини Польских. Третирование нежданно обретённой невестки, ради которой персонаж Евстигнеева бросает коммерческую пейзажно-урабинистическую живопись в угоду влюблённых портретов обретённой любви в лице Галины Аркадьевны, благополучно разрешается, когда престарелую маман увозит на Кавказ давний и непоколебимый грузинский воздыхатель. У которого в родном кишлаке пребывает очень косвенно терпимая к новоявленной великовозрастной невесте по восточному долгоживущая родительница…

…режиссёр-комедиограф Алексей Коренев создал в далёком 1977-ом свою ленту «По семейным обстоятельствам» на очень тонкой, изящной грани. Бескомпромиссно соблюдая весь немалый ста сорока минутный хронометраж идеально выверенный и мастерски рассчитанный равновесный баланс между ненавязчивым морализаторством, лирической мелодрамой и поэтично-афористической комедией. Да, поджанры порой здесь перехлёстываются, взаимно проникая в сущности друг друга. Но такие моменты сосуществования нисколько не портят восприятие ленты, а даже и наоборот — привносят элемент здорового жизненного настроения и необходимого сумасбродства. Превращая заведомую кинотеатральную постановку в чуть ли не аккуратно и бережно извлечённый жизненный микрокосм, выгравированный до бесподобности ярко и безмерно талантливо на блестящем глянце экранной плёнки словно бы вообще без участия режиссёрско-сценарных вспомогательных инструментариев…

…но кроме основных, заглавных достоинств, «По семейным обстоятельствам» это феерическая, выдающаяся, феноменальная лента вспомогательных вторых ролей. Непревзойдённый, импозантный и джентльменски лоснящийся нелегальный агент по недвижимости Эдуард Бубукин в исполнении великого Владимира Басова. Колоритнейший «нянь», высокохудожественный «свистун» и обладатель всех известных современной медицинской науке фобий, блестяще сыгранный великолепным Анатолием Папановым. Не выговаривающий без малого половину кириллического алфавита врач-логопед, обладающий к тому же сложнейшей детской психологической травмой в виде авантажного Ролана Быкова. И, конечно же, конформистский, рабочий заместитель героини Польских по фамилии Трошкин, сыгранный одновременно незаметным и очень красноречивым актёрским типажом Николая Парфёнова, с лучшим, наверное, шутейно-пикировочным и очень глубокомысленным диалогом картины о том, что: «— Вы так думаете? — Я так думаю. — Вы так думаете недавно. И долго не будете так думать, это я вам обещаю»…

…сознательно стараясь запутать и по-доброму обвести вокруг пальца своего зрителя, режиссёр, вводя последовательно вложенное многократное проскальзывание персонажей сквозь напряжённо-бытовую, конфликтную, безо всякого ёрничества и скидок на иронию, ситуацию стеснённости совсем даже не в пространстве общей жилплощади уровня «четвером в одной рукавичке тесновато, как ни крути», но изматывающего несовпадения интересов, характеров и социально-поведенческих ролей, принудительной доминантности и инертного соглашательства, изобрёл решительно уникальную и очень узнаваемую историю настоящей любви…

…того настоящего чувства, которое всегда приходит не ко времени и возникает в обход всех планов. Той искренней взаимности, способной изменять, преображать и открывать доселе невиданные и немыслимые, самоотверженные и прекрасные достоинства в обычных до тех пор влюблённых. Того восхитительного любовного волшебства, ухитряющегося незаметно превращать серую и привычную действительность в чистейшую сказку с настоящими подвигами и пышными празднествами наяву. Когда влюблённый рыцарь без устали становится способен все ночи к ряду сочинять романтические, восхваляющие поэмы, а наутро, презирая нормы морали и безопасности, взбираться к своей любимой в открытое высокоэтажное окно. А восхищённая его дама сердца при этом, беззлобно и любовно поддразнивая, с замиранием души и неподдельной заворожённостью взирает на сотворяемые ради неё свершения сквозь золотистые локоны сияющими от чувств прекрасными и бездонными глазами. И им обоим при каждой следующей встрече всё сильнее возвращается понимание — именно ради этих обстоятельств, ради этих чувств и было оно, то самое всё, и есть оно и пребудет впредь. Потому как настоящей взаимности неведомы запреты, ограничения, протесты или корыстные зависти. Истинная любовь во всё это просто не верит…

…сосредоточенное осмысление бессмысленности исступлённого кровопролития…

…под самый занавес завершения в восемьдесят восьмом году советской Афганской кампании шестеро крайне молодых солдат попадают в девятую роту триста сорок пятого отдельного гвардейского парашютно-десантного полка Вооружённых сил СССР. Воспитанные и обученные буйно-контуженным прапорщиком-десантником Александром Дыгало (…Михаил Пореченков…) вчерашние подростки — красноярский блатной «Лютый» (…Артур Смольянинов…), преподаватель младших классов «Воробей» (…Алексей Чадов…), сибирский старшеклассник «Чугун» (…Иван Кокорин…), рядовые «Ряба» (…Михаил Евланов…) и «Стас» (…Артём Михалков…) вместе с интеллигентным художником-снайпером «Джокондой» (…Константин Крюков…) и приданным им для пущей кинотеатральной уверенности колоритным и запоминающимся с первых кадров ротным прапором «Хохлом» (…Фёдор Бондарчук…) — два с половиной часа сугубо реального времени донельзя убедительно реконструируют на экране реально задокументированное и на самом деле имевшее место быть печально известное оборонительное сражение у афганской высоты 3234 в местной провинции Хост. В котором советский десант почти двенадцать часов без единой передышки до самой глубокой ночи успешно отражал атаки боевиков моджахедского диверсионно-истребительного отряда «Чёрные аисты», усиленного пакистанским спецназом элитного правительственного полка «Чинхатвал»…

…режиссёрский дебют Фёдора Бондарчука в 2005-ом был, очевидно, заранее обречён на успех. В ленте нет ничего лишнего. В нарративе не присутствует ни одной миниатюрной капли сомнений. Там — чужие. Здесь — свои. Притягательная сила чарующе простой сюжетообразующей идиомы о том, что если не ты — значит тебя, работает как всегда гладко, слитно и безотказно. Отсекая всяческие ненужные сантименты и сложносочинённую диалоговую патетику. «9-ая рота» — в лучшем из смыслов современное, «голливудизированное», так бы молвить, творение. Громкое, яркое, в меру злобное и по-настоящему захватывающе. Сила экранных эмоций и внутреннего сопереживания разливается здесь через край. Каждый «ротный» персонаж изображён широкими, мастерскими мазками режиссёрской кисти, и становиться максимально настоящим всего за несколько мгновений до своей гибели. Это отчётливая ретушь модернового кинематографа предельно прямого воздействия. Да и чего, казалось бы, ещё нужно и следовало бы ожидать от отечественного военного блокбастера стоимостью почти в десять миллионов долларов США…

…но здесь и кроется основной подвох бондарчуковской режиссуры. Несмотря на заставляющее механистически симпатизировать актёрским персоналиям начальное бинарное забавляющее морализаторство с разновекторными армейскими придумками и жаргонизмами от невинных крылатых фраз до фаллоимитаторов вылепленных из взрывоопасного пластида, «…Рота» — концентрированный, чистейший, адреналиновой закваски экстрим. На манер и в лучших традициях предшествовавших штатовских «спасений рядовых райанов» с «братьями по оружию» и воспоследовавших «падающих чёрных ястребов», «танковых бредпиттовских яростей» вкупе с «тайными воинами бенгази». И основной эффект таким образом достигается не зубодробительными натурными ракурсами, оторванными танковыми башнями или вывернутыми ударно-взрывной волной наизнанку телами. Впечатление присутствия показываемых событий по эту сторону экрана сотворяется простой, но мощной как выстрел морально-психологической инверсией. Когда, к примеру, смертельно раненый мямля и нытик «Воробей», подобно японскому самураю, взрывает вместе с собой добрых полдесятка пакистанских вооружённых до зубов спецназеров. А собранный и жёсткий «Чугун» нелепо и удивлённо гибнет в безлюдном кишлаке от рук малолетнего совсем ещё, но уже наученного убивать моджахеда…

…но в первую, наверное, очередь «9-ая рота» — удивительного наполнения коллективный и предельно дотошно выстроенный экранный портрет всех участников Афганской войны. Здесь для достижения подобного у Бондарчука как бы невзначай в нужных местах и в должное время срабатывает множество нарративно-сценарных приёмов. В том числе и не в последнюю значимость на это работает практически полное отсутствие реальных имён у персонажей. В кадре и в диалоговом ритме звучат чуть ли не сплошь только односложные позывные. Тщательно дозированы и умело перемешаны этнические национальности и социальные архетипы. А кроме того мощное воздействие оказывает максимально размытый, расфокусированный и деперсонализированный образ врага. Моджахеды в подпространстве ленты влезают в экран и исчезают из него десятками и едва ли не сотнями. И все они в противовес и на экзистенциальном контрасте с советскими десантниками безмолвны, безлики и абсолютно не запоминаемы…

…лента Бондарчука вышла именно такой, какой и должна была случиться — дорогим и зрелищным военным боевиком с вдумчивой и серьёзной естественной глубиной символизации. Способной, допустим, банально впечатлить, развлечь и огорошить степенью кинематографического гиперреализма. Но вместе с тем — сработать на сугубо личностном эмоциональном порыве, пронзительно вырисовывая жизненную правду о неприятных и откровенно страшных примерах человеческого бытия и всамделишных, буквально за душу берущих актах воодушевляющего героизма…

…грустно, сильно, темно и светло, трагично до слёз и до них же жизнеутверждающе…

…в первые же несколько минут происходящего случится сразу два важных события. Во-первых — не персонифицировано и глубоко за кадром навсегда не станет молодой женщины. Она умрёт от разрыва сердца прямо за кухонной плитой. Неслышно и незаметно настолько, что её узаконенный спутник жизни, которого играет Олег Янковский, поначалу понимает только, что ей, привычной для него уже в качестве некой обязательной детали бытового убранства, «очень плохо». Далее действие оказывается сразу на погосте с траурными венками и обязательными плакальщиками. Ещё одна раскадровка покажет много пьющего и много курящего персонажа Янковского, которого пытается насколько возможно утешить подруга безвременно усопшей в исполнении точёной и немного испуганной Веры Воронковой…

…во-вторых, в конце концов в данной истории всплывёт одна рукописная, за авторством безвременно ушедшей деталь — записка адресованная тому самому любовнику из заглавия картины (…Сергей Гармаш…). Из смысла содержания которой становится предельно понятно, что покойная решилась всё-таки после почти двух десятков лет совместного быта и проживания оставить и бывшего практически уже супруга, и своего повзрослевшего сына-подростка, чтобы уйти жить к любовнику-возлюбленному. Узнав подобное, да ещё и познакомившись с тем самым персонажем Гармаша, каковой решительно и немного бесцеремонно приходит забрать «свою записку», герой Янковского, медленно осознаёт, что вся его совместная с ней жизнь, фактически, была и происходила только потому как так положено, надрывно и через силу. Да и сама она — не его вовсе благоверная, а по большому и малому счетам — чужая. Она же, как выяснится к середине ленты, через день самое малое садилась на трамвай и вожделенно направлялась через пять не длинных остановок туда, где её ждал пылкий и заботливый избранник…

…«Любовник» 2002-ого режиссёра Валерия Тодоровского вышел очень изысканным, бесконечно драматичным, очень психологическим и бездонно тяжёлым. Бескрайней и минималистической экзистенциальной драмой о настоящей любви и повседневной безысходной привязанности. Интеллигентным городским трагическим романсом. Лентой насыщенно человеческой, жизненной и распирающе реальной. Картиной во всех смыслах оказавшейся выше даже очень высоких планок жанровой качественности. С актёрами-исполнителями, выхваченными автором словно бы наугад, но болезненно точно попадающими в выделенные им амплуа. Резкость фокуса здесь оставляет отпечаток в сознании зрителя у Тодоровского такой силы, что на второй план уходит не только узнаваемость сюжета и заглавных Янковского с Гармашем, но и сотворяется картина вовсе не из тех, что тянет пересматривать. А как раз такая, которую ничто не помешает досмотреть до самого финала…

…в своём «Любовнике» Тодоровский-младший за чуть более полутора часовой экранный рассказ создаст перед зрителями чарующий и прелестный образ любящей и любимой, но несчастной, в общем-то, женщины. Ей не повезло встретить первым того мужчину, которого она оказалась не в состоянии за все прожитые десятилетия и рождённого совместного ребёнка просто полюбить. И ей же посчастливилось любить другого, взаимно и по-настоящему. Но кроме того — достало сил и решимости уйти к нему. И вот здесь кроется самая большая из возможных смысловых нагрузок «Любовника». Лента ведь оказывается совсем не про измену, неверность, банальный адюльтер или предательство, нет. Это совсем и вовсе не сказание об отступничестве или супружеской неверности. Но ярко и безупречно без малого воплощённая поэтика о настоящей правде жизни. В которой может случиться и зачастую как правило и происходит решительно и абсолютно всё. В том числе и банальная повседневная погибель бесконечно любящей и ответно любимой для одного и привычной, банально прикипевшей, повседневной для другого…

…«Любовник» — глубокая и мудрая история о свершившейся мечте. О такой, к которой можно и единственно стоит идти сквозь преграды и тернии, годы и десятилетия. И ведь ей, исполненной долга перед одним и насыщенной любовью к другому, исполнение своего заветного мечтания почти удалось. Оно и сейчас ждёт её там, за порогом и на самом краешке нежно-алого рассвета. Стоит лишь собраться с решимостью, отринуть сомнения и потянуться всего один только раз. И его как раз должно хватить. Ведь иначе и не было никогда и впредь не случится. Мечты всегда исполняются, нужно просто очень этого захотеть. И для их исполнения ничто не может оказаться помехой…

…ювелирно огранённая, смешная и драматическая поэма о классовой борьбе…

…в совершенно откровенным образом выдуманном советском научно-исследовательском институте «Охраны животных от окружающей среды», году примерно в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом, инициативной группой сотрудников организовывается коллективной ответственности гаражный кооператив под животворящей вывеской «Фауна». События хронологически разворачиваются ровно в процессе одного единственного заседания членов означенного кооператива, в течении отдельно взятого вечера, воспоследующей ночи и раннего утра наступившего дня. Выясняется, что по территории будущих гаражей в скором времени будет проложена скоростная автотрасса республиканского значения, вследствие чего кооперативщикам поступает предложение «с самого верха» количество перспективно-строящихся боксов для автомобилей личного пользования как можно скорее сократить. Руководство гаражного общества совладельцев в лице замдиректора НИИ Аникеевой (…Ия Саввина…) и врача-ветеринара института Сидорина (…Валентин Гафт…) самолично принимает волевое решение и публично оглашает кандидатуры четырёх сокращаемых членов…

…под принудительное урезание имущественных прав и на роль ущемлённо крайних попадают, как водится, самые беззащитные и безобидные четверо участников рекомой артели — временно лишившийся голоса вследствие приступа острой ангины лаборант Хвостов (…Андрей Мягков…), заслуженный герой Второй мировой войны и отставной работник НИИ Якубов (…Глеб Стриженов…), действующий научный сотрудник института Евгений Иванович Гуськов (…в ленте не появляется…) и простой техник Фетисов (…Георгий Бурков…). Раздосадованная вопиющей несправедливостью и беспредельной аррогантностью подобного решения, супротив локальной бюрократической системы восстаёт младшая научная сотрудница Малаева в исполнении Лии Ахеджаковой. Каковая скрытно запирает входную дверь и тайно прячет от той двери ключи с неукоснительным требованием от собравшихся восстановить беспристрастие, непредвзятость и непредубеждённость справедливости в отдельно взятом гаражном кооперативе…

…с каждой новой минутой хронометражного погружения в «Гараж» Эльдара Рязанова всё более удивительным оказывается главный вопрос, в том смысле, что как после оглушительного успеха относительно социально-безобидных городских сказок калибра, допустим, «Иронии судьбы…» или «Служебного романа» подобное данной ленте едко саркастическое, на грани допустимой идеологически изобличающей сатиры буйство вообще выпустили на советские экраны? Лента же вышла целиком и обезоруживающе внезапной, буквально на ровном месте застающей врасплох. Поначалу вполне осмысляемые, логичные гражданские дебаты, пусть и щедро сдобренные непередаваемой остроты и шикарности крылатыми афоризмами (…«Законным путём идти можно. Дойти трудно», «Спать на столе президиума имеют право только члены кооператива», «У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба» и прочие, и прочие — в ленте, литерально, сотни подобных перлов…), незаметно и может показаться не взаправду и как бы понарошку мигрируют в сторону театральной абсурдистской буффонады. Персонажи начинают изъясняться невозможными, карикатурно-изломанными, шаблонных архетипов сентенциями с абсолютно при этом серьёзной мимикой. Декорационная и костюмированная цветовая гамма для отечественного кинематографа тех лет представлена такая, что это попросту невозможно. Вопиющие колоратурные сочетания разве только не вышибают слезу из зрительских глаз, привычных к спокойно-сероватой пастели советской жизни. Все эти составляющие поднимают обладающий достаточно почтенным уже возрастом «Гараж» даже выше уровня едва ли не всех современных жанровых образчиков. Составляя внушительную конкуренцию по степени восприятия людских характеров в стеснённых, ограниченно-замкнутых обстоятельствах даже и, к примеру, не таким давним михалковскими «12»…

…«Гараж» раскрывает в полную силу из незатейливой и обыденной для любого коллектива конфронтационной ситуации бесконечно мудрую, очень симпатичную и исключительно запоминающуюся социологическую сатиру. Причём с лёгкостью настоящего Мастера с заглавной, играючи делается это не в виде надоедливого и высокомерного морализаторства, но немного шутовского и балаганного кинотеатрального спектакля. В котором скромная людская привычность и обыденность внезапно и без предупреждения оборачивается фонтанирующим смешными и подчас смехотворными противоречиями классовым срезом общественной морали. С богачами и малоимущими, с «блатными» и «партийными», с заслуженными и инициативными. И, казалось бы, что из подобного смыслового винегрета можно на выходе предпринять кроме очередной чернушной драмы? Но нет, здесь режиссёрско-авторский талант и гений позволяют обратить всё девяностоминутной феерией, остроумной и дурашливой. А схитрив и выделив каждому из задействованных персонажей и героев по личной, именной, блистательно-монологовой выходной арии, Рязанов сотворил на экране поистине невероятное, мгновенно взяв планку не просто запредельной качественности своей ленты, но превратив её в живую классику. Удивительно трогательно, словно виртуозный букетист чарующим магическим воздействием замедляющий само время и сохраняя навсегда свежим и привлекательным изящный розовый бутон, он запечатал в миниатюре саму жизнь. Бережно и ласково поместив всё созданное в миниатюрную стеклянную сферу. Позволив нам, зрителям, любоваться этим произведением высокого искусства на протяжении вот уже без малого четырёх десятков лет…

…неподтверждённая назидательная история о реальных трагических событиях…

…Вторая мировая, СССР, год от Рождества Христова — одна тысяча девятьсот сорок третий. Ранее осуждённый, частично отсидевший, специально оправданный и теперь уже освобождённый из мест заключения, бывший безымянный подполковник неназванного впрямую ведомства по фамилии Вишневецкий (…Андрей Панин…), имеющий за плечами солидную спортивно-альпинистскую подготовку и соответствующие разряды с мастерскими степенями, приписывается сотрудником органов контрразведки НКГБ (…Денис Карасёв…) к выполнению сверхсекретной государственной задачи. Первая часть операции состоит исключительно из вербовки несовершеннолетних, тринадцати-шестнадцати лет от роду подростков, приговорённых к смертной казни за совершённые ими особо тяжкие преступления. В последующем из набранных таким образом малолетних преступников, уголовников, злоумышленников и сидельцев Вишневецкий с группой приданых специально обученных инструкторов готовит диверсионно-саботажные группы для выполнения задач особенной компетенции в тылу основных частей и маршевых рот Великогерманского Вермахта. Сам процесс тренировок и натаскивания проходит на охраняемой горнолыжной базе в ослепительно-пейзажистых, так и просящихся на художественное полотно высокогорных регионах Казахстана. Через некоторое время, первых же подготовленных диверсантов десантируют в затерянное в снежно-белом рельефе прикарпатское ущелье с целью ликвидации немецкого топливного складского снабженческого пункта оперативно-стратегического значения. Куда как нелёгкий и не всегда такой однозначный выбор из двух и менее морально-нравственных вариантов — совершить подвиг во благо или остаться, собственно, «сволочью» — так бы молвить, оборачивается ко зрительскому взору лицом…

…художественная лента «Сволочи» 2006-ого Александра Атанесяна почти целиком выстроена из идеи решения определённых тактических задач в сложной оперативной обстановке с применением несовершеннолетних, обученных должным образом и превращённых в особо опасных и эффективных убийц одноразового, как правило, применения. Нравственная и общечеловеческая мораль в условиях локальных и глобальных вооружённых конфликтов в таких случаях далеко не так важна, как достигаемый подобными силами и средствами результат. Как бы цинично данное не казалось, к величайшему. Даже будучи рассматриваемая сама по себе, означенная тема шокирует в той степени, каковую трудно назвать хоть сколько-нибудь понятной и приемлемой. При непосредственном же контакте, например в самой первой, заглавной сцене ограбления продуктового склада, в ходе которого малолетние рецидивисты походя лишают жизни оказавшегося безоружным складского сторожа вместе с прибывшими на место происшествия сотрудниками правоохранительных органов, такие «банальные» для данной категории граждан действия способны вывести из равновесия до состояния оторопи, онемения и суеверного ужаса даже часть мужской зрительской артели. Не говоря уже о подавляющем большинстве просмотрщиц пола бескомпромиссно прекрасного…

…взяв настолько жестоко обозначенный сюжетный темп, дальнейшие повествовательные перипетии «Сволочей» развиваются в ещё более нагнетающем и ожесточённом ключе. Лагерная учёба диковатых подростков нагоняет жути иными моментами похлеще некоторых документальных хроник из бытописания заключённых нацистских концентрационных лагерей смерти. На удалённом от всех и вся глухом казахстанском горном перевале в нечеловеческих условиях зондеркоманда персонажа Панина калёным железом, пытками и побоями буквально выковывает из вчерашних звероватых мальчишек настоящие смертоносные боевые механизмы. Способные за считанные мгновенья умерщвлять живую силу противника десятками разнообразных способов. И не испытывать при этом вообще не то что подсознательных угрызений, но и никаких отрицательных эмоций в принципе. Вся целиком тренировочная безжалостная рутина — сильнейшая, и наиболее зубодробительная часть здешнего нарратива. Именно бытовая, повседневная жестокость становится по-настоящему красной, демаркационной линией атанесяновских «Сволочей». Здесь нарочито не появляется в кадре ничего из привычной, мирной жизни. Только суровые горные пейзажи, душные бараки и непременное выяснение отношений с обязательной борьбой за лидерство в условиях временного принудительного заключения. Не напрасно и не просто ради сценарной прихоти Вишневецого все обитатели учебного лагеря саркастично и едко прозывают его «гражданином начальником». Ведь для них-то ничего не изменилось. Заключение просто перешло в иную, активную фазу. А смертный приговор «всего навсего» отодвинулся и перенёсся во времени окончательного исполнения…

…в сумме кинотеатральных итогов, герои «Сволочей» действительно воплощаются взаправдашними мерзавцами. Это именно те антисоциальные элементы любого общества, которые нравственную мотивацию и общегражданский долг не просто игнорируют, но решительно и всяческим образом с этими понятиями на своём уровне восприятия отказываются взаимодействовать. И, как следствие, единственный очевидный искупительный опыт для подобный категорий — неотвратимость наказания. А уж в какой из ипостасей оно свершится — принудительного ли заключения, карательного лишения жизни или героического кровавого подвига на благо Родины — тут ответ в «Сволочах» дан вполне однозначный и не двусмысленный. Хотя, на самом-то, если поглубже проникнуть в поднимаемую лентой проблемную суть вещей, никто и никогда не должен заслужить подобной судьбы. Даже если и решения, приведшие к драматической развязке, сделаны осознанны и самолично. Ибо любая смерть — трагедия, а детская обладает ещё и непереносимо горьким, незабываемым впечатлением. Вот какой урок единственно стоит и должно вынести всем соприкоснувшимся из всего данного кинематографического кошмара наяву…

…фантазийная любовная легенда о целиком реальных счастливых и трагических событиях…

…в 1917-ом, где-то между двумя Революциями, в славном городе-герое Одессе по случаю пока ещё императорской амнистии на свободу выходит двадцатипяти-летний Мойше-Яков Вольфович Винницкий (…Евгений Ткачук…). Более известный широким народным массам, криминально-уголовному элементу и специализированным следственно-розыскным органам под авто-псевдонимом Мишка Япончик. Данное прозвище получено по одной из версий из-за нехарактерного для одессита, семита, да и вообще — практически всякого обитателя Одесского залива Чёрного моря раскосого разреза глаз. Также при жизни Винницкого бытовало поверье, что, дескать, «Япончиком» он был прозван вследствие активной пропаганды неизвестно откуда почерпнутых обширных и детальных сведений о деятельности японских триад. Так или иначе, теперь уже доподлинно и не выяснить как оно на самом-то деле было. Однако непреложный фактаж остаётся таковым — аккурат после освобождения молодой Мойше-Яков организовывает внушительную организованную преступную группу в основном промышляющую разбойничьими налётами. И уже осенью означенного года по результатам ряда проведённых успешных операций по незаконному и открытому хищению чужого имущества в крупных и особо крупных размерах, гражданин Винницкий во главе своей банды получает ещё два броских уголовных титула: «Гроза Одессы» и «Король одесских налётчиков»…

…телевизионная двенадцати-серийная картина режиссёра Сергея Гинзбурга «Жизнь и приключения Мишки Япончика» 2011-ого — это довольно свободно скомпонованный и весьма фривольно обходящийся с реально подтверждёнными историческими документами и свидетельствами, весьма поэтичный и очень романтический парафраз, собственно, жизни и происходивших в ней событий достоверного хроникального фигуранта Мойше «Японца» Винницкого. И само авторское, сценарно намеренное решение ухода от исторической достоверности в угоду кинематографического переложения бесчисленных легенд, мифов и городских суеверий о разноречивом, немного путаном и за малым разве только не парадоксальном этапе жизни Япончика с момента освобождения и до безвременной кончины в 1919-ом — поистине заслуживает всяческой похвалы и всемерного уважения. Подобный художественный приём позволил Гинзбургу приложить почти все усилия и средства для отображения и реконструкции атмосферы постреволюционной Одессы. Со всеми её невообразимыми политическими, социальными, этническими и уголовными диссонансами. Привносящими легко ощутимые нотки авантюрного, смертельно опасного хаоса и взрывного, залихватского безумия в и без того до крайности усложнённую, многонациональную и мультивекторную экосистему одного из древнейших и колоритнейших портов Черноморского бассейна…

…усердное и непрестанное внимание «Жизни и приключений…» к трудновпитываемым речевым и артикуляционным особенностям такого легко узнаваемого одесского жаргона, ко всем этим медитативным «шоканьям» и мягким «гэканьям», идеально дозированному и блестяще выверенному местному юмору буквально понукает актёрскую артель выворачивать все возможности своих амплуа. И изо всех сил стараться соответствовать взятым интонациям и неповторимому колориту. Одним из самых удачных типажей в картине выпестовался персонаж Артёма Ткаченко — шпион, разведчик, соглядатай, лазутчик, оперативный специалист и двойной агент по имени-отчеству Борис Анатольевич, обладающий двойной же фамилией Ржевский-Раевский. Благодаря филигранному актёрскому отыгрышу, рекомый антагонист стал удивительно запоминающимся и негативно привлекательным образом. В большинстве сцен с лёгкостью затмевая прочих антигероев, не исключая и блистательного Кирилла Полухина с его отрешённо беспринципным Григорием Котовским, и Александра Лазарева-младшего в роли упёрто жестокого и по-солдафонски бескомпромиссного генерал-губернатора Гришина-Алмазова…

…отвергнув (…не до абсурда, к величайшему облегчению…) цель создания доскональной исторической привязки, «Жизнь и приключения Мишки Япончика» помимо вышеописанного неуловимо волшебным образом перевоплотились в очаровательную историю любви. Словно по мановению авторской кисти сошедшую с живописного полотна нежно шуршащих страниц литературно-прозаических произведений другого знаменитого одессита — Исаака Эммануиловича Бабеля. И в подобном ракурсе бесспорно две главных находки ленты — это бесподобный Евгений Ткачук и его возлюбленная Циля Аверман в исполнении обворожительной Елены Шамовой. Молодым актёрам удалось почти невероятное — сотворить убедительную и чарующую пару по-настоящему влюблённых. Нет и попросту не может быть никаких сомнений в том, что именно история любви Миши и Цили сотворилась главным украшением ленты. Рассказ о безудержной взаимной страсти и нежности перекрывает собой не только все видимые и надуманные шероховатости с косметическими недостатками, но и преобладает над изображением профессиональной бандитской деятельности и тектоническими, исполненными глобального трагизма историческими событиями того времени. Восхитительная и немного печальная история их взаимной любви не сможет оставить равнодушным никого из зрителей обоих полов. Как, само собой, прекрасного, так и сугубо мужественного. Исключением из второй категории могут стать разве только уж совсем какие-то окончательно закоренелые в беспросветной чёрствости и мертвенно-безжизненные экземпляры с полнейшим отсутствием сердца, души, чувств и сострадания. Напрочь к тому же лишённые естественной эстетической тяги к чарующему и прекрасному…