Отзывы zzzloba — стр. 4

Весьма блеклая, хоть и бережная, экранизация одного из самых лучших детективов "королевы" жанра, Агаты Кристи. От такого мастера как Сидни Люмет априори ожидаешь элегантного, изящного повествования, без лишних сцен и неловких переходов. А получилась весьма будничная, без особой атмосферы (не хватило музыки?) и удачных сцен (не хватило оператора?) экранизация. Яркий пример - стартовая 10-минутная сцена, в которой зрителя сразу тыкают носом во всех действующих лиц предыстории с намеком на последствия. Если бы этот фильм снимал Хичкок, то вместо этой сцены был бы мимолетный разговор или случайная газетная статья с постепенным развертыванием истории-мозаики, с загадками и ощущением напряженности. Ничего из этого у Люмета не получилось.

Не понравился и сам Пуаро. Каноническим я считаю, конечно же, исполнение Дэвида Суше, но против вариаций ничего не имею против. Ведь появился же после эталонного исполнения Василием Ливановым совершенно изумительный Шерлок Холмс в исполнении Бенедикта Камберберча. Но Альберт Финни сыграл что-то совсем не имеющее отношения к Пуаро. Эмоциональный, дерганный, такое чувство, что абсолютно не способный к мыслительному процессу знаменитыми "серыми клеточками".

Ещё меньше понравилась финальная сцена празднования, само ее присутствие в фильме вызывает отвращение. Если стали дружно отмечать успешное убийство, то чего ж тогда не станцевали на радостях?

Главное светлое пятно в фильме - неловкая героиня, подделывающая шведский акцент и рассказывающая о помощи детям. Ей уделяется не так уж много времени, но своей игрой она действительно заставляет сопереживать, ей невозможно не поверить. Только после фильма я понял, что это знаменитая Ингрид Бергман, получившая Оскар за эту второплановую роль. Пожалуй, она единственная, ради кого стоит взглянуть на этот фильм.

- Хватит разговаривать со мной таким тоном! Я выиграл войну ради вашего поколения!
- Наверно сожалеете об этом?

Сейчас, в эпоху тотальной раскрепощенности, даже школьники знают известную формулу жизни "секс, наркотики и рок-н-ролл", а количество субкультур, якобы помогающих выражать собственное творческое Я, с каждым годом растет в геометрической прогрессии. Но почему-то в тех четырех парнях, дурачащихся в любом месте и любом обществе, ощущается гораздо больше свободы, чем во всех современных субкультурах вместе взятых. Они буквально электризуют окружающее пространство своей энергией, и неудивительно, что все вокруг начинают сходить с ума. Оказывается необязательно нужно следовать музыкальной моде, чтобы приводить в восторг критиков, как и необязательно писать сложнейшие тексты, чтобы вызывать у людей чувство полной свободы и эйфории.

I give her all my love
That's all I do
And if you saw my love
You'd love her too

Конечно, The Beatles - это один из ярчайших культурных феноменов 20 века, и фильм, хоть и затрагивает всего лишь один день из жизни группы, раскрывает некоторые его стороны. В первую очередь это неиссякаемая любовь. Любовь ко всему: к миру, к музыке, к девушкам, к юмору (из которого позже вырастет другой культурный феномен - Монти Пайтоны). Битлы заражают этой любовью мгновенно и с такой непринужденностью, что вся пресловутая сложность мира, все проблемы и бытовые неприятности оказываются бессильны. Они придумывают какой-то свой мир, в котором, как пел Леннон в своей легендарной "Imagine", нет ни стран, ни религии, ни собственности. И чертовски приятно, что Beatles оставили нам ключи от этого мира и память о том, что на самом деле объединяет людей.

Ленон купается в ванной и играет с игрушечной подводной лодкой. Вдруг начинает тонуть:
- Помогите мне, помогите, помогите!!
Харрисон, бросив сочувствующий взгляд:
- Аа, опять торпеда попала...

Удивительно, но совсем не впечатлило. Мне нравится Феллини, у него очень интересный стиль, но "Дорога" не вызвала каких-то особенных эмоций. Не было каких-то запоминающихся сцен и красивых кадров. Совсем не понравилась Джульетта Мазина, которая явно переигрывала, даже с учетом необычного характера персонажа. Ее ужимки выглядели настолько неестественно, чужеродно пространству фильма, что поначалу я думал, что это обыгрывание архетипов немого кино, и в иносказательной форме речь в фильме пойдет о смене эпох в кинематографе. Тем более, что тут же появился настоящий актер, который буквально научил Джельсомину разговаривать, рассуждать, а позже и играть на сцене. Но потом эта мысль затерялась и все свелось к довольно понятной трагикомедии о любви, одиночестве, жизненном пути, и о том, как в течение жизни мы убиваем то самое ценное и настоящее, что в ней было. Грубый и неприятный "странствующий рыцарь" Дзампано все-таки это осознает, за что и получит свою порцию авторского прощения в конце. Возможно, именно то, что Феллини расставил все точки над i, мне и не понравилось больше всего.

"А вы были в лагере смертников?"

Нет, к счастью, не были. А вот Ивану так не повезло. Война забрала у него всю семью, искалечила душу и превратила в одержимого местью зверя. И в свои юные 12 лет он видит маму и сестру лишь во снах, в этом ином мире, без войны и смерти. В этой иллюзорной реальности он чувствует красоту и уникальность мира, хотя настоящий мир Ивана давно превратился в кошмарный сон. И недаром фильм заканчивается спокойным песчаным берегом, солнцем и ощущением свободы, несмотря на найденный документ о гибели Ивана. Ибо даже смерть не так страшна, как детская душа, изуродованная войной.

Надо отметить, что Тарковский пытается заглянуть в душу не только к мальчику. В фильме много героев, которые, появившись даже в небольших эпизодах, оставляют свой след. Медсестра Маша, застенчиво опускающая глаза при разговоре, капитан Холин, как ребенок бегающий за ней среди берез, заботливый молодой лейтенант Гальцев, пытающийся казаться строже и суровее чем он есть на самом деле, трогательный добряк Катасоныч, так и не дослушавший пластинку Шаляпина, сумасшедший старик в разрушенном доме, случайный знакомый Маши, кричащий, что они увидятся, заскакивая в грузовик с другими солдатами... Как и Иван, они такие же дети, потерявшиеся в Аду войны.

Выстраивая мозаику разрушенных судеб, Тарковский задается вопросом: а есть ли что-то сильнее войны, что-то помогающее ее пережить? Войны будут всегда, как замечает один из героев фильма, но вместе с тем будет и красота мира, и вечна человеческая тяга к ней, умение видеть и чувствовать нечто более важное, скрытое среди берез в лесу, среди мокрых яблок, вывалившихся с обоза, или на дне колодца, в котором отражается звезда. Нужно быть гением, чтобы не только чувствовать это, но и уметь передать. Настоящая классика.

Казалось бы, что хорошего может быть в фильме, где пропагандируется жизнь в колхозе, совместный труд, отказ от личного в пользу общественного и другие нужные "идеалы" времени. По сути дела, вся мораль фильма сводится к простой формуле: живешь с колхозом - будешь счастлив, живешь вне - останешься ни с чем. И ближе к концу фильма эта простая формула счастья превращается чуть ли не в ультиматум, когда двое стариков остаются одни в пустом доме.

Но время очищает от политического блеска, и за ширмой нравоучительной пошлости обнаруживается мощная история борьбы характеров, нравственного выбора, поиска собственного счастья. И, конечно, проблема контакта с людьми, которые как бы не были по-родственному близки, навсегда останутся "чужими". И это касается не только упертых родителей жены, но и самого главного героя, который даже не пытается их понять.

Совершенно не понравилась Нонна Мордюкова, которая больше красовалась, чем играла. В остальном - хороший, прекрасно снятый для своего времени фильм.

Фильм действительно очень понравился. Сама по себе история далеко не оригинальная, и в кино, и в литературе уже встречавшаяся. Но как же здорово она снята! Подача просто завораживает, умеет же Годар выстраивать кадры и экспериментировать с манерой съемки так, что оторваться от его мира практически невозможно. Пожалуй, именно стиль, работа с киноязыком, создание и нагнетание атмосферы являются главными достоинствами "Альфавиля".

Идентифицировать жанр фильма довольно тяжело. Тут и нуар во всей красе, и киберпанк, и безбашенная фантастика 40-50х годов, и традиционные антиутопии. Причем сама антиутопия, которая составляет как будто стержень повествования, накидана схематично, не выходя за пределы известных форм. А главным становится другое - вихрь событий и поступков, встреч, взглядов, фраз, попытка выйти за пределы привычного стиля. В этом хаосе нелегко приходится актерам, которые очевидно не всегда понимают, что они играют в конкретной сцене. Именно интонации и взгляды, трогательная поэзия слова выводит героев из рамок страшного техногенного мира. И спасает Лемми Кошена не пистолет и его ловкий ум, а то единственное слово, которое вспоминает она.

Несомненная классика.

Теплый, добрый старый Голливуд. Немного наивный, но очень душевный и близкий зрителю. С хорошими актерами, с оригинальным сценарием, с репликами, которые можно разбирать на цитаты, с кадрами, которые будут взяты за образец. Но все же что-то мне в нем не хватило. Разве можно поверить в неожиданную сцену бунта главного героя, маленького человека, которого используют все подряд, без подготовки посылающего своего главного босса? Разве может понравиться неловкий смазливый хэппи-энд?

Но, несмотря на это, в фильме много хороших сторон. Во-первых, это Джек Леммон, выдающий потрясающую игру на протяжении всего фильма. Во-вторых, это ловко выстроенная атмосфера абсурдности мира, корпоративного Вавилона, где возвышение по карьерной лестнице стоит столько же, сколько чужая квартира на пару ночей. Фильм искрится социальной сатирой в лучших традициях классиков. Ну а в-третьих, это просто очень хороший фильм, который даже со всеми своими неловкостями, дарит надежду и позитив, и заставляет смотреть на хаос мира с улыбкой.

С каждым новым фильм Бунюэля все больше убеждаюсь, что это "мой" режиссер. Потрясающее тонкое чувство юмора, легкость повествования, смелость и провокация на грани фола. Бунюэль, возможно, самый тонкий тролль в кинематографе, если выражаться современным языком.

На первый взгляд кажется, что фильм об отношениях мужчины и женщины, о любви, о морали. Возможно о таинственности и непознаваемости женской натуры, как будто раскалывающейся на два полюса: то холодной ленивой кокетки, то страстной творческой стервы. Возможно о природе чувств, процессе покорения невинности, который так нравится женщинам и так убивает мужчин. "Ты любишь не меня, а то, в чем я тебе отказываю", - заявляет главная героиня. И девушкам, конечно, хочется верить, что так оно все и есть.

Но на мой взгляд, фильм Бунюэля раскрывается в деталях, мимолетных сценах, закадровых событиях, на которые герой не обращает внимание. Он так увлечен своим бытом, своими роскошными обедами, дорогими сигаретами и красивыми служанками, что совершенно не замечает происходящего в мире. Отовсюду сыпятся сообщения о терроризме, под его окном расстреливают людей, и даже на него самого нападают в машине. Он по-прежнему остается безучастным, ограниченным своим мирком и буржуазными представлениями. Что в конце концов приводит к логичному финалу. "Этот смутный объект желания" - это отповедь справедливо умирающему классу, который не замечает, что мир меняется, также как герой не замечает, что его возлюбленную на самом деле играют разные актрисы.

Очень красивый и спокойный фильм-рассуждение. Через призму памяти герой (или сам Тарковский) пытается взглянуть на себя, на свою маму, на страну, на эпоху. Каким он был на самом деле, какой была его мама, как их судьбы были связаны с судьбой страны, а их сознание с сознанием народа. Он хочет заглянуть в свое детство и понять, что значит быть счастливым. Он хочет вспомнить то, что забыл, заметить то, чего никогда не замечал, ответить себе честно на то, чего всю жизнь боялся спросить. Это очень смелый фильм, по своей сути близкий к исповеди. И, наверно, именно из-за своей загадочной интимности и душевности он порождает огромное количество вопросов и разнообразных трактовок.
Тарковский, возможно, как никто другой умеет находить удивительные грани, соединяющие кинематограф с живописью, поэзией и музыкой, заниматься искусством в высшем понимании этого слова. Смотреть его фильмы не так-то просто, они действуют получше некоторых снотворных. Но зато дают возможность прикоснуться к совершенно иному миру, к миру души художника.