Отзывы zzzloba

Я смотрю в темноту, я вижу огни. Это где-то в степи полыхает пожар. Я вижу огни, вижу пламя костров. Это значит, что здесь скрывается зверь. Наутилус Помпилиус, Зверь

Обычно "Взвод" включают в число лучших фильмов о Вьетнаме, наряду с "Апокалипсисом сегодня" и "Цельнометаллической оболочкой". Как по мне, так он уступает и этим двум, а может и "Охотнику на оленей", и дело даже не в том, что молодому и перспективному Оливеру Стоуну, для которого именно "Взвод" стал билетом на Голливудский Олимп, не дали большого бюджета. Дело в том, что снимали его в спешке, а потому некоторые сцены выглядят совершенно нелепо, а абсурдность войны не ощущается так ярко из-за абсурдности съемки. Главным образом страдают боевые сцены, где невидимые гранаты, брошенные никем, взрывают важные стратегические деревья, а главный герой смело бегает под пулями посреди засады, потому что по сценарию ему срочно нужно узнать у лидера группы, в которого всадили целую обойму, как у него дела. Недаром эту сцену позже спародировали в "Форресте Гампе", где Гамп чуть ли не в одиночку выносит из леса весь состав взвода. Отдельно стоит упомянуть самое слабое звено актерского ансамбля - Чарли Шина, который был явно не на своем месте, что показала его дальнейшая карьера.

Не могу поверить, что мы поборемся друг с другом, когда надо бороться с врагом

Дальше возможны спойлеры

Тем не менее, Стоуну удалось привнести в дискуссию о Вьетнаме существенные замечания. Первое, что нужно понимать - это не антивоенное кино, война как явление не противопоставляется здесь здравому смыслу, а служит скорее катализатором для определения собственной роли в этом мире. Интрига, на которой держится весь фильм - чью сторону выберет главный герой: помешенного на убийствах сержанта Барнса, или более мягкого и харизматичного сержанта Элайеса. Именно эти двое в исполнении Тома Беренжера и Уиллема Дефо соответственно и тащат на себе весь фильм.

Обхвати это ртом

Противостояние "двух отцов", как их воспринимает главный герой, достигает своего апогея в сцене, где взвод уничтожает деревню с мирными жителями. Барнс готов пытать и перебить всех, поскольку у него есть основания полагать, что жители активно помогают Вьетконгу. Элайес противится таким методам и открыто вступается за мирное население, которое и так страдает. Большая часть взвода активно или молчаливо поддерживает Барнса, т.к. времени разбираться у них нет, а проявления эмпатии могут стоить им жизни. Постепенно главный герой, мечущийся между двумя лагерями, должен будет сделать свой выбор, ведь локальный конфликт при полном попустительстве со стороны руководства недвусмысленно перерастает в форму гражданской войны (ведь эти "лучшие парни" со всей страны и есть Америка).

Все вы звери, мать вашу

И хотя все естество главного героя протестует и требует поступать по чести, он все же выбирает сторону Барнса, превращаясь в такое же одержимое кровью животное в последних сценах фильма. Именно такие выживают на войне, именно такие могут не моргнув глазом пристрелить своего, если те будут мешать выполнению задачи. А проповедникам типа Элайеса уготована только одна участь - быть преданными и распятыми, на что и намекает самый известный кадр фильма.

В качестве главной музыкальной темы Стоун выбрал Адажио Барбера, одну из самых грустных мелодий 20 века, неразрывно связанную с темой смерти (одно из первых появлений в кино - у Дэвида Линча в "Человеке слоне"). В том числе благодаря этой гениальной композиции фильм оставляет очень горькое послевкусие. Вероятно, Стоун, будучи ветераном Вьетнамской войны, хотел бы похоронить воспоминания об этом и эта искренняя разочарованность (ведь он, как и главный герой, отправился на войну добровольцем) передается зрителю во всей полноте.

Теперь оглядываясь назад, я думаю, что мы сражались не с врагом, мы сражались с собой. А враг сидел в нас

Луи, помни о детях! Неуловимые мстители, корона Российской империи

Говорят, что Зиновий Гердт отказывался участвовать в озвучке, но поменял свое мнение, когда ему показали фильм полностью. Прекрасно его понимаю! Этот камерный венгерский фильм пятидесятилетней давности стал для меня настоящим открытием. Здесь нет ни известных актеров, ни интересного сюжета, ни завораживающих кадров. И, тем не менее, я постоянно возвращаюсь к нему, и допускаю, что искать ответы на обозначенные в нем проблемы можно хоть всю жизнь. Надо заметить, что тема срыва печатей, приближающих нас к Божьему суду, возникает в кинематографе не в первый раз, что в целом говорит о том, что несмотря на то, что Бог давным давно "умер", мы все же осознаем, что делаем что-то не то, за что неминуемо последует наказание, если не нас самих, то потомков уж точно. Как нашкодившие дети, которые сами никогда не признаются, пока не словишь их за руку, и хотя они будут визжать и плакать, но внутренне с наказанием согласятся, потому что осознают его справедливость. В фильме вопроса о том, что конкретно мы делаем не так, не стоит, это в достаточной мере формулирует один из героев: "Бывало ли когда-нибудь в истории такое, чтобы из людей варили мыло?"

Ощущение того, что человечество не просто находится где-то на краю бездны, но уже утратило все точки опоры, подкрепляются самой атмосферой фильма. Герои сидят в кабаке и мило беседуют, а за стенами слышатся крики и выстрелы. Раздаются мольбы о помощи, звучит воздушная тревога, но герои, хоть и считают себя людьми достойными, даже не пытаются выглянуть наряжу. Что-то разладилось в этом мире, словно в музыкальном механизме, играющем нестройную мелодию в открывающей сцене. И потому логично звучит вопрос главного героя, Часовщика Дюрицы, который пытается понять, способны ли ещё люди делать нравственный выбор и быть честными хотя бы перед своими товарищами и самими собой. Он предлагает всем собравшимся сделать выбор в гипотетической ситуации: рабы они, позволяющие себя унижать и убивать, или тираны, не ведающие что творят. Совесть и тех, и других будет чиста, ведь и те, и другие считают, что поступают совершенно правильно. И как не отвратительна была бы роль тирана, все же герои сомневаются в своем выборе. Ведь вся их нынешняя жизнь строится на страхе, лжи и лицемерии, так какое они имеют право претендовать на место святых мучеников?

Дальше возможны спойлеры

И на поверку оказывается, что каждый из них врет товарищам и ведет далеко не безгрешную и достойную жизнь. Книготорговец продает бесценные произведения искусства за еду, чтобы удовлетворить во всех смыслах свою любовницу. Столяр не имеет собственного мнения и по любым вопросам ждет, когда примут решение за него. Хозяин бара и вовсе втихаря подмахивает и фашистам, и коммунистам, рассчитывая оказаться в фаворе при любом развитии событий. Часовщик прячет в своем доме оставленных детей из еврейских семей, продолжая при товарищах играть роль циника-стендапера. И лишь пятый герой, Фотограф, считает себя в достаточной мере праведным и готовым доказывать это не только в горячем споре, но и на деле. Он получит свое наказание в виде распятия, вот только подставит под чудовищные пытки всех остальных. И каждому из героев придется делать выбор уже не в умозрительной форме, а в суровой реальности: готовы ли они за свою свободу, образно выражаясь, плюнуть в Христа? А если распят не Христос, а вполне себе человек, и более того, грешный и не очень приятный для вас?

Неужели вы выпустите отсюда людей, которые будут бояться, ненавидеть нас и при этом уважать себя? Неужели вы допустите такую ошибку? Любопытно, что эти дрожащие твари, приспособленцы, прохиндеи, которые привыкли обманывать и терпеть, оказываются способны не подчиниться обстоятельствам. Книготорговец стойко откажется, Бармен бросится на истязателей с кулаками, и даже конформист Столяр окажется способен на бунт, выраженный если не в прямом противостоянии, то как писал Салтыков-Щедрин: "Кричал он шибко, что мочи, а про что кричал, того разобрать было невозможно. Видно было только, что человек бунтует".

Но самое трудное решение принимает Часовщик, спасающий не себя самого, а детей, причем детей чужих. Нацистам, выстроившим изумительно логичную репрессивную цепочку, которая должна привести к полному душевному слому всех несогласных, было невдомек, что вся их система рушится из-за того, что находятся люди, способные поставить жизнь другого выше своей собственной. И тем самым выйти из парадигмы раб-господин, в которой все вертится вокруг удовлетворения собственного эго путем причинения или получения страданий. Именно от Часовщика зависит, будут ли тикать часы жизни, будет ли время продолжать свой ход в лице этих несчастных детей, которые пока даже вряд ли способны осознать те жертвы, на которые он пошел ради них. А жертва Фотографа хоть и выглядит эффектно, но не приносит ничего кроме новых страданий. И тут раскрывается символизм их противостояния: Часовщик служит Вечности и следит за тем, чтобы время шло вперед, а Фотограф делает все, чтобы остановить это самое время, запечатлеть мгновение и подать его в нужном ему ракурсе.

А вот к этому фильму подобрать нужный ракурс рассуждений очень непросто. Можно расшифровывать библейские аллюзии, можно изучать влияние Достоевского, можно подходить с точки зрения развития исторического процесса, можно рассматривать сюжеты Босха, неоднократно мелькающие в кадре. Фильм-притча, и даже в некоторой степени загадка, потому что однозначной трактовки финальной сцены не существует. Это кладезь человеческих размышлений о собственной природе, которые будут актуальны всегда. Я знаю немало людей, готовых за свои убеждения принять боль и страдания, и знаю также немало тех, кто будет с удовольствием причинять эту боль и страдания всем несогласным. Но жизнь продолжает свой ход не из-за тех, и не из-за других, не из-за правых и виноватых, не из-за господ и рабов. Жизнь продолжает свой ход, пока существует Часовщик.

Нам отдохнуть нельзя – бегом, бегом, бегом А наши, якобы, друзья засели за бугром И смотрят как нас бьют, не отрывая глаз И только длинные дороги полностью за нас И.Растеряев, Русская дорога

Так уж получилось, что следом за фильмом "На войне как на войне", который я оценил очень высоко, я посмотрел ещё одну военную ленту, являющуюся прямой противоположностью первому. Совершенно иной, грандиозный масштаб съемок, хронометраж почти 3 часа, россыпь звезд, большой во всех смыслах режиссер (С.Бондарчук) и именитый автор (М.Шолохов). Однако, впечатление он произвел крайне неоднозначное. У меня вообще не складываются отношения ни с Бондарчуком, ни с Шолоховым, ну вот хоть убейте. В этом фильме есть совершенно выдающиеся сцены и образы, но вместе с тем полно искусственности и фальши, а искренняя сермяжная правда жизни смешивается с желанием удовлетворить ожидания массового зрителя. В итоге получается компот, в котором что-то понравилось, что-то не понравилось, но самое главное, что нет цельного восприятия.

Дальше возможны спойлеры

Виной тому, как мне кажется, шаблонные образы второплановых героев, каждый из которых произносит пафосную или трогательную речь, но так и не выходит за границы очерченного образа. Тут все как на подбор герои: пачками укладывают немецкие танки и самолеты, а с пехотой вообще не церемонятся. Герои не сомневаются и не паникуют, им неведом страх, может только на словах, но никогда на деле. И раненых после боя героям негоже забирать, с этим пусть разбираются хрупкие санитарки без носилок. Актерам тут развернуться абсолютно негде, и это особенно хорошо заметно на контрасте с "На войне как на войне", где каждый из героев раскрывается в бою, и не всегда только с благоприятной стороны. Здесь же все артисты действуют на одной ноте независимо от собственного диапазона, в редких случаях повышая голос, а хоть какая-то глубина досталась только Тихонову с его удивительными извиняющимися глазами в финальной встрече, и Шукшину, выдающему последний в своей жизни пронзительный перформанс балагура с разорванной душой. Каждый раз, когда он появляется на экране, возникает щемящее чувство чего-то родного и безвозвратно утерянного. Недаром именно ему выпадает жребий нести ответ перед старухой, бросающей в лицо богатырей-героев от лица народа страшные слова: "Взялись воевать, так воюйте окаянные как следует. Не таскайте супротивника через всю державу".

Но они сражались как могли, и вновь отступали, все дальше и дальше, к Сталинграду, где и случится переломный момент в битве двух стихий. И фильм, предчувствуя это, кончится на патетической геройской ноте, награждая каждого из персонажей крупным планом. Может так оно и правильнее. Но мне почему-то кажется, что воспитывать нужно желание видеть в солдате в первую очередь человека, а не расходный материал для героизации.

А война... Ну что война? Так заведено (с) Аукцыон, Спи солдат

Лично для меня этот фильм, наряду с "Белорусским вокзалом", является самым убедительным фильмом о Великой Отечественной Войне. Масштаб боевых действий здесь нарочито сужен до одного боя, а большую часть времени показывается солдатский быт с ремонтом машины, водкой и напряженным ожиданием чего-то страшного. Солдаты всматриваются в поля недавних сражений, в остатки сгоревшей техники, в лица командиров и товарищей и вместо высокопарных фраз, присущих военным фильмам, молчаливо курят и думают о своем. Здесь война не показана как Ад, и смерти здесь совсем не героические с пафосными финальными фразами. Нет здесь криков и слез, а единственная героиня, которая все же не сдерживает эмоций, молча прячет лицо от танкистов, которых она, скорее всего, больше не увидит. Лишенные патриотического пафоса и псевдофилософии разговоры и настоящие, живые эмоции - вот что отличает "На войне как на войне" от подавляющего большинства военных фильмов.

Нас извлекут из под обломков, Поднимут на руки каркас, И залпы башенных орудий В последний путь проводят нас.

Дальше возможны спойлеры...

Любопытно также и то, что автор намеренно снижает накал войны до одного эпизода, небольшого тактического успеха в отдельном селе, после которого никто не кричит "ура!" и не размахивает флагами. Этот подход отражен ещё в названии, где вместо "Битва за...", "Подвиг танкиста" или "Баллада о Громыхале из Подмышек", стоит спокойная дежурная фраза. Мы погружаемся не в хаос и безумие (хотя ощущение затерянности среди большого движения здесь тоже присутствует), а в определенную форму человеческого бытия, где каждый занят своим делом, где, как и в мирной жизни, светлые моменты и юмор смешиваются с глупостью и жестокостью. А главный герой, в исполнении Кононова, в конце будничным тоном будет докладывать: "Потери: погиб наводчик. Машина через 20 минут будет готова к бою". Сегодня похоронят павших товарищей, а завтра снова будет водка и песни под гитару, снова пыль дорог и снова бой. Война как война, жизнь как жизнь, и остается лишь прожить ее достойно.

Хорошая Мишке земля досталась, своя. Мягкая как пух.

В тексте присутствуют спойлеры!

Нам было восемнадцать лет, и мы только еще начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним. Первый же разорвавшийся снаряд попал в наше сердце. Мы отрезаны от разумной деятельности, от человеческих стремлений, от прогресса. Мы больше не верим в них. Мы верим в войну.

Пожалуй, наиболее близкая по духу к первоисточнику экранизация, которая, тем не менее, далека от идеала. Немыслимая по технической сложности постановка, которая вот-вот достигнет почтенного столетнего возраста, сейчас смотрится совсем не так впечатляюще. Масштаб, операторская работа, достоверные декорации - все эти достоинства первой экранизации постепенно тускнут и превращаются в памятник эпохи, музейный экспонат, который даже страшно трогать руками, настолько хрупким он выглядит. Чтобы не выпасть из атмосферы фильм, приходится закрывать глаза на театрализованные сцены боев, пропускать мимо ушей пафосные декламации монологов и смириться с примитивным затемнением как способом перейти от одной сцены к другой. В плюсы этой версии записывают участие самого Ремарка, хотя, на мой взгляд, старательное и дословное цитирование диалогов из книги совершенно не идет на пользу динамике повествования, лишая данное произведение самоценности и свободы рефлексии. Вовсе не обязательно восстанавливать на экране текст книги один в один, и в этом смысле единственная сцена "от себя", а именно возвращение Пауля в школу и последующий разговор с учителем, выглядит как одно из самых удачных решений создателей. Среди других весомых находок - музыкальное сопровождение фильма. Мы слышим славные немецкие марши в самом начале, когда герои-школьники настолько воодушевлены лекцией учителя о скорой победе, что бросаются всем классом записываться в армию. Но после того, как они попадают на фронт, никаких других звуков кроме рвущихся снарядов и свиста пуль больше не будет. Вчерашние дети кричат, сходят с ума от непрекращающихся бомбежек, зарываются в землю и прячутся в груди француженок, но ничто не способно вытащить их из этого ада. И даже тишина, в которую окунается главный герой, вернувшись домой, не дает ему покоя, а скорее угнетает ещё больше, ибо она так же лжива, как и громкий пафос пропагандистов.

Неизбежны сравнения с недавней экранизацией от Нетфликс, но, честно говоря, последнюю даже экранизацией трудно назвать. Слишком велика разница в ответственности авторов, от работы которых зависит вопрос банкротства студии, и авторов, которые никому ничего не должны, в том числе писателю и огромной аудитории любителей романа. А самое главное, что версия 2022 года полностью избавляется от основной идеи Ремарка, тонкой нитью проходящей по всему тексту, и так же тонко реализованной в версии 1930 года. Это идея о том, что "утраченность" поколения выражается не столько в самой войне, коих было и будет несчетное множество, а в крахе доверия к отцам, учителям, и даже почтальонам, ко всем, кто вызывал уважение в юности. Пауля воротит от разговоров взрослых за кружкой пива о том, на каком участке фронта следует прорваться немецким мальчишкам, и он понимает, что дома и семьи в привычном понимании больше нет, а вернуться можно только обратно на войну. В финале Пауль пытается поймать бабочку, его увлечение из далекой юности и мирной жизни, но и эта связь обрывается, навеки оставляя его на войне.

Не стоит обольщаться тем, что фильм имел большой успех у зрителей и критиков. Никого он пацифистской идеей не объединил, а скорее даже наоборот, вызвал ещё большую поляризацию мнений и раскол, заставив трудиться цензоров и запрещенцев по всему миру. Не прошло и 10 лет, как разгорелась ещё более масштабная война, и идеям о том, что генералы должны определять победителя в сражении на ринге, никто не внял. Время идет, а вереница мальчишек, оглядывающихся на фоне бесконечного поля крестов, так и не заканчивается. "На Западном фронте без перемен" - немыслимая по технической сложности постановка, которая вот-вот достигнет почтенного столетнего возраста, может быть и станет музейным экспонатом, к которому никто не прикасается, но все же дарит небольшую надежду на то, что перемены возможны, пусть и вопреки всему.

Жаль, что я не смотрел этот фильм в детстве. Представляю, как он травмирует нежную детскую психику! Это же идеальный детский ужас: сновидение, в котором реально можно умереть и никто тебя не спасет. Именно это ощущение незащищенности, встречи один на один со злом, которое явно сильнее тебя, вызывает у героев чувство невообразимого страха, от чего можно даже совсем потерять сон на несколько дней. И не случайно главные герои - подростки, испытывающие помимо этого традиционные проблемы в общении с родителями, которые могли бы помочь и защитить. Родители всегда обо всем знают, но никогда не говорят правду, не верят в бяку из кошмарного сна, мешаются под ногами и вообще ничего не понимают.

Важный, на мой взгляд, нюанс в кошмарах героев заключается в том, что их действие происходит в знакомых локациях из реального мира: в собственной комнате, на уроке в школе, на улице возле дома. За счет этого страх, рожденный во снах, не покидает героев и в реальном мире и превращается в навязчивую идею.

Уэс Крейвен умудрился не только создать идеальную психологическую диспозицию в борьбе маньяка и его жертв, но и с большой фантазией воплотить это все с помощью визуальных образов. Нелепый полосатый свитер Фредди, перчатка с самодельными когтями, зыбучие ступеньки у лестницы, ожившая телефонная трубка, проваливающаяся кровать с кровавым месивом из молодого Джонни Деппа - все это оригинальные и смелые решения, благодаря которым фильм со скромным бюджетом и малоизвестными актерами добился феноменального успеха в прокате и мгновенно стал культом.

Дальше...

Главной звездой "Кошмара", безусловно, является весельчак Фредди, который хоть и действует как увалень, но достанет тебя где угодно, потому что живет во снах. От него нельзя убежать, его бесполезно пытаться убить, ко встрече с ним невозможно приготовиться. И в то же время он не упустит шанса поболтать и подурачиться с обреченной жертвой. За счет своей жуткой харизмы и чувства юмора Фредди Крюггер занимает одно из первых мест среди киношных маньяков.

И, что особенно важно, главная героиня оказывается достойна своего знаменитого противника. Из застенчивой школьницы она превращается в коварную хищницу и в конце фильма уже сама ведет охоту на психопата в свитере. Несмотря на то, что Фредди Крюггер не уничтожен, Нэнси все равно выходит из этого противостояния победительницей, поскольку она справляется с самым сильным врагом - собственным страхом.

Ситуация, в которой оказался Карпентер перед началом съемок "Тумана", прямо скажем, незавидная. С одной стороны, его предыдущий фильм, "Хэллоуин", окупился более чем в 100 раз, собрал кучу наград и мгновенно стал культовым. С другой стороны, на новый фильм "Туман" удалось собрать всего лишь 1 миллион долларов. Два крутых актера отказываются от участия в проекте (Курт Рассел и Кристофер "Саруман" Ли, сильных мужских ролей фильму очень не хватает), а сам Карпентер пишет и музыку, и сценарий, чтобы уложиться в бюджет. Для сравнения, снятый в том же году "Сияние" имеет бюджет в $20 млн. Несмотря на все это, ему удается не только не провалиться, но и снять ещё один коммерчески успешный классический хоррор, ставший учебным пособием для современных режиссеров. Как так получилось?

Во-первых, повествование ведется в лучших традициях Степки-короля (Кинга), страстного любителя небольших тихих городков с большим злом и непростой нравственной дилеммой одного из главных героев. Жители Антонио Бэй ведут скромную, можно сказать, праведную жизнь. Каждый из них трудится на своем фронте, мужчины защищают женщин, женщины защищают всех, дети слушаются родителей - прям город мечты! Разве что священник ищет веру на дне бутылки, что также является одним из любимых мотивов Кинга. Именно в церкви, которая станет последним оплотом жителей города в борьбе с мертвецами, скрывается самый страшный позор и самый чудовищный грех Антонио Бэй. Но виновата не церковь как таковая и даже не священник, а мерзавцы, построившие ее на крови и скрывшие страшную правду в ее стенах.

Во-вторых, Карпентеру удалось создать идеальную атмосферу саспенса, позволив зрителю неспешно вжиться в быт героев, в их проблемы и страхи. Почти до самого конца никто из героев не понимает, что происходит на самом деле, все выглядит как странный нелепый сон, о котором говорится в эпиграфе к фильму. Однако есть и шаблонные персонажи, которые откровенно заставляют скучать и как правило первыми идут на мясо. В принципе, этим грешат чуть ли все подобные фильмы ужасов.

И, наконец, Карпентеру удалось создать убедительный образ зла, не показав по сути дела ни одного убийства и не акцентируясь на самих мертвецах. Мы видим только силуэты в тумане или за окном, грязную руку со штыком, ужас в глазах жертвы, но не видим ни крови, ни злобных гримас на лицах убийц. Вкупе с пронизывающей музыкальной темой, это создает эффект столкновения с чем-то поистинне ужасным и не поддающимся осмыслению. Если бы не это абсолютно не нужное ограничение в 6 смертей (половина из них происходит ещё до знакомства с героями, а уходят мертвецы после того, как им возвращают золото, а не после 6-ой смерти. Не страшно за весь город, вместо этого сидишь и гадаешь: кого же убьют последним?), "Туман" можно было бы считать образцовым фильмом ужасов. К счастью, спустя пару лет Карпентер все-таки снимет свой идеальный фильм. А всего-то надо было уговорить Курта Рассела.

Следом за брутальным научно-фантастическим триллером "Сканнеры" Кроненберг снял по-настоящему жуткий фильм о постепенной трансформации человека разумного в субъект, лишенный способности мыслить и принимать решения самостоятельно под влиянием телевизионного сигнала. Мифы о разрушительном влиянии телевизора на мозг человека появились чуть ли не раньше самого телевизора, и в эпоху расцвета сомнительных кабельных каналов и VHS кассет, на которых за наклейкой голливудского фильма скрывалась безудержная порнушка, эта тема была крайне актуальна. Сейчас, когда уже даже пиратские копии фильмов и сериалов тщательно модерируются и проверяются, трудно себе представить, как можно бояться увидеть на экране нечто опасное для здоровья. В худшем случае можно вконец отупеть, что в общем-то не является таким уж откровением и описано ещё в классических антиутопиях. Но уж никак не словить опухоль мозга, которая превратит тебя в безвольного зомби, исполняющего чужие приказы и снощающегося с телевизором. В эпоху Кроненберга этот миф был ещё вполне реален, так что выход фильма "Видеодром" вызвал большой интерес у зрителей и критиков.

Фильм выделяется не только своей актуальной и откровенной тематикой, но и полным отсутствием положительных героев. Они существуют в этом мире, но существуют где-то за кадром, что никак не внушает оптимизма. Макс (Джеймс Вудс), директор заштатного кабельного канала - садист и извращенец с милым лицом. Он готов подкупать коллег и оказывать сексуальные услуги старухам, лишь бы добраться до сенсации, до золотой жилы - уникального порношоу "Видеодром". С другой стороны, есть сторонники этого порношоу (среди которых присутствует небезызвестная Blondie), которые в свою очередь пытаются добраться до Макса, чтобы превратить в зомби его и всю аудиторию его канала. И наконец, противники "Видеодрома", которые хотят это остановить, но действуют такими же и даже более изощренными методами влияния на сознание. У всех этих амбициозных психов одна цель - использовать ТВ для опытов над мозгами зрителей. И нет среди них большего или меньшего зла, поскольку они все продукты своей же системы.

Как и в "Сканнерах" Кроненберг из локального отклонения от нормы добивается эффекта масштабной антиутопии. Мир окрашен в серо-коричневые тона, на каждом шагу стоят телевизоры, все говорят только о сексе и деньгах, а в роскошной квартире главного героя сквозит ощущение бесконечной тесноты. Герои уже не воспринимают реальность как таковую, и в этом, несомненно, они нам близки. Уже не так просто стряхнуть с предметов слой рекламной пыли и культурных аллюзий. Органическое, человеческое, уже давно смешалось с неорганическим, механическим, и лишь вопрос времени, когда современные девайсы будут встраиваться прямо в человеческое тело. С этой точки зрения, "Видеодром" скорее не бодихоррор, а мрачное размышление Кроненберга о будущем. И не нужно обольщаться: победителей в борьбе за человеческий мозг не будет. Ибо все, что достанется им в качестве первого приза, это пуля в лоб из собственного пистолета.

Как часто, изучая то или иное произведение искусства, хочется залезть в голову автору и узнать, как он до такой жизни докатился? Дэвид Кроненберг - один из тех режиссеров, залезать в голову к которым не просто страшно, но даже опасно. Нужно быть по-хорошему сумасшедшим, чтобы мыслить такими образами как он. "Сканнеры" это настоящий кайф для любителей смелого экспериментального кино 80-х годов с докомпьютерными спецэффектами и потрясающе живым гримом.

Идея фильма исходит из наркоманского бреда У. Берроуза "Голый завтрак", к которому Кроненберг ещё вернется в своем творчестве. Герои его фильма, сканнеры, не могут приспособиться жить среди людей без посторонней помощи, а потому вынужденны прятаться и объединяться в кланы. С другой стороны, эти жертвы врожденной мутации обладают невероятной способностью соединяться с чужой нервной системой на расстоянии, что можно использовать как для общения и чтения мыслей, так и для подчинения своей воле и уничтожения. К сожалению, великая сила не всегда совмещается с великой нравстенностью. Темы сверхчеловека, супергероя-маргинала, фантастические романы о телепатах ("Куколки" Уиндема) и все прочие философские рассуждения Кроненберг оставляет как бы в стороне, с самой первой минуты задавая бешенный темп повествования. Герои устраивают ментальные схватки, перестрелки, погони, поджигают друг друга и взрывают головы с периодичностью раз в 10 минут. На экране идет настоящая война одного подполья мутантов с другим.

Дальше...

Так уж получается, что фильм о силе разума оказывается насыщен изощренными примерами физической демонстрации этой силы. Кроненберга интересует не только содержимое и возможности человеческого мозга, но и содержимое общества, которое при первом же намеке на обладание чем-то особенным оказывается безнадежно расколотым на несколько кланов. Эта тема общественной хирургии проявляется здесь не так явно, но постепенно займет основное место в творчестве режиссера, ставшего в 21 веке одним из любимчиков Каннского кинофестиваля.

Отдельного обаяния всему этому безумию добавляет музыка молодого Говарда Шора, который много лет спустя будет собирать Оскары за "Властелина колец". Чертовски хорош Майкл Айронсайд (больше всего запомнившийся мне в "Звездном десанте") в роли главного злодея. Ну и конечно никуда не деться без блестящего одноголосого перевода в исполнении Гаврилова. Все это, вкупе с мастерской постановкой, складывается в чрезвычайно сочную картину, задавшую тон всей фантастике 80-х годов.

Может быть идею "Сканнеров" можно было бы подхватить сейчас, когда технологии съемок заметно улучшились. Но у кого ещё хватит смелости и мастерства, чтобы снять как герои вместо финального боя гримасничают несколько минут, после чего один из них погибает, и это не вызовет у зрителей недоумения?

С творчеством Кена Рассела я не знаком, но, как мне кажется, ему катастрофически не хватило свободы в грубых рамках полнометражного голливудского фильма, снятого на одной из ведущих студий страны. Очевидно, что тема экспериментов над сознанием при помощи ЛСД, грибов и камеры сенсорной депривации в конце 70-х годов была практически беспроигрышным вариантом. И именно галлюцинации главного героя - это лучшие сцены в фильме. Но все остальное - сюжет, герои, диалоги - оказалось скомканным и как будто вообще ненужным Кену Расселу. Судите сами: - главные герои (между прочим, известные ученые) знакомятся на 7 минуте фильма; - на 10 минуте они занимаются сексом; - на 15 она предлагает ему пожениться; - на 18 он соглашается; - а на 21 мы узнаем, что они разводятся.

Режиссер как будто сознательно избегает сближения зрителя с героями, оставляя их фишками в своей собственной игре. На месте Джона Херта мог бы оказаться абсолютно любой начинающий актер. Впрочем, на тот момент Джон Херт и был "любым начинающим актером".

Дальше...

Фильм не изобилует интересными деталями, атмосферными сценами и неожиданными поворотами сюжета. Все внимание уделено непосредственно самим сценам погружения в подсознание, вмещающее в себя всю историю человечества от момента зарождения планеты до современности. А, возможно, и что-то ещё, о чем мы даже не способны помыслить, но на что способны навесить наклейки с надписями "Бог", "Вселенная", или "душа". И сделаны эти сцены просто блестяще, с привлечением всех доступных технических новшеств и брутальным звуковым сопровождением. В перерывах между сценами трансформации сознания, герои исполняют обязательную программу, по очереди выдавая монологи о религии, памяти и шизофрении. Получив заряд псевдонаучной энергии, зритель снова отправляется в путешествие по наркотическим мирам Кена Рассела, безуспешно ожидая получить в них хоть какой-то ответ на вопрос о сущности бытия.

Другой важной составляющей фильма, помимо научно-фантастической, является каноничная драма отношений между обреченным искать мужчиной и обреченной любить его женщиной. Она вытаскивает героя из неминуемого Ада, но мы прекрасно понимаем, что это лишь мелодраматический голливудский трюк. Рано или поздно неблагодарный спасенный вернется к своему странствию по узким тропам сознания. И вновь единственным шансом на спасение будет любовь, и вновь все закончится слезами и обнимашками, и вновь, и вновь... К сожалению, бесконечность Вселенной не гарантирует нам бесконечного множества оригинальных сюжетов. "Другие ипостаси" в этом смысле фильм ничем не выделяющийся. Но благодаря потрясающим визуальным экспериментам свое место в истории кино он абсолютно заслужил.

"Двадцатый век" это уникальный фильм. Его продолжительность составляет почти 5,5 часов, и это, возможно, единственный случай в истории кинематографа, когда хочется ещё. Наверно, потому что Бертолуччи рискнул объять необъятное и показать в картинках основные этапы развития современной политической истории, при этом отвечая простым языком на самые приземленные бытовые вопросы. Он одинаково убедительно показывает устройство фермерского хозяйства и страшные картины прихода к власти фашистов, безудержное сексуальное воспитание господских сыновей и их друзей, зарождение коммунистических идей, крах коммунистических идей, невероятную духовную силу человека и его низменные животные инстинкты. Бертолуччи цитирует шекспировского "Макбета", препарирует "Гибель богов" Висконти и собственного "Конформиста", отдает дань уважения Акире Куросаве, обращается к Марксу, Фрейду, натурализму и проблемам современной философии. Но из этого всего он выстраивает собственный XX век. Даже горячо любимый им социализм у него какой-то свой, особенный - с дырками в карманах.

Тем не менее, критики не взлюбили этот фильм за излишнюю жестокость, а зрители уже давно о нем забыли. И это при том, что в фильме главные роли играют Роберт Де Ниро (один из лучших американских актеров) и Жерар Депардье (один из лучших французских и, конечно, лучший российский актер). На самом деле, при всем уважении к ним, лучшую роль в этой эпопее выдает Дональд Сазерленд, воплотивший на экране все самое мерзкое, что таится в человеческой душе. Причем чем жестче сцена (а жестокости в фильме действительно хватает), тем естественнее он смотрится, отчего просмотр становится ещё неуютнее. Шикарный актерский ансамбль дополняет волшебная музыка Морриконе и изумительная операторская работа, благодаря которой десятилетия превращаются в несколько часов, а несколько часов пролетают совершенно незаметно.

- Твой дед всегда спит с открытыми глазами? - Он все может, он видел Гарибальди!

С самых первых кадров Бертолуччи с помощью особого темпа повествования погружает зрителей в историю XX века, начинающуюся с истории одной большой семьи. Крестьяне и хозяева мирно уживаются друг с другом, несмотря на очевидные разногласия, а между крестьянским и хозяйским сыновьями завязывается близкая (порою даже слишком) дружба. Эти главы наполнены красотой, юмором, жизнью и желанием ее продолжать. Деды показывают себя людьми чести, в отличие от молодых щеголей, ручной труд преобладает над механизированным, а семья собирается ужинать за большим столом. Но внутренние конфликты хозяйской семьи (в основном, касающиеся секса и наследства) совпадают с конфликтами внешними, с началом мировой войны и распространением корневых идеологий века: фашизма и социализма. Хозяева становятся все злее, крестьяне смелеют, и большая семья распадается на ублюдков, героев и трусов. Причем ублюдками являются фашисты и извращенцы, героями - социалисты и бедняки, а трусами становятся те, кто с детства получал уроки ненависти к лицемерию “хозяев”, стоя в красивом костюме за стеночкой. Бертолуччи потрясающе улавливает связь времен и преемственность поколений, развертывая совсем не голливудскую картину мира, где за мотивами поступков героев стоят сложные переплетения законов и случайностей, где секс обусловлен сексуальными комплексами и желанием, а не красивой фоновой музыкой, где от сцены убийства хочется отвернуться и забыть, а не тиражировать и наслаждаться.

- Я не хочу ничего видеть. Я слепа!

Выделить главную тему этой эпопеи очень непросто. Является ли хозяин бессмертным социальным архетипом, или он все же должен умереть? Что ведет человека по жизни: вихрь истории, судьба, религиозно-идеологические взгляды или комплексы и страхи? Все без исключения герои фильма совершают ужасные поступки, пользуются моментом, предают, сбегают, закрывают глаза. Но в центре неизменно оказываются два близких друга и непримиримых соперника. XX век формируется как история вечной борьбы этих двух сил: стремления доказать, что ты ничем не хуже по происхождению, и стремления жить красиво, не причиняя никому вреда. И только им решать, как закончится век: с горьким чувством бессмысленной победы, или с беспомощной ностальгией под колесами поезда. Ведь когда-то раньше все жили в одной большой семье, и трава была зеленее, и навоз пах по-другому.

- Как можно идти вперед без партии? - Партия? Отговороки! Партия - это ты, и ты это знаешь. Везде, где работают, за стенами тюрьмы, везде, где есть товарищи, - там партия.

"Много лет назад у меня был друг..."

Нелегко жить в еврейском квартале. Даже если ты сам еврей. Только попробуешь кого-то обобрать, как кто-то другой оберет его у тебя прямо перед носом. С этим кем-то можно даже подружиться. На всю жизнь. Или не на всю. Непростой вопрос. Опиумные пары наполняют легкие.

Судьба этого фильма трагична не менее, чем судьба его героев. Серджио Леоне, долго вынашивавший план снять гангстерскую сагу, получив в свое распоряжение невероятный актерский состав (особенно блистает Джеймс Вудс в роли Макса), включая детей (не только потрясающе сыгравших, но и очень похожих на своих взрослых двойников), отснял столько материала, что в итоге так и не смог с ним совладать. Изначальные 10 часов постепенно сокращались, но даже финальную режиссерскую версию фильма не стали показывать в американских кинотеатрах. В результате последний фильм мэтра, над которым он работал не один год, остался практически без внимания зрителей и критиков. Конечно, время все расставило на свои места, но до конца своей жизни Леоне так больше ничего и не снял.

"Лапша, я подскользнулся..."

В "Однажды в Америке" Леоне пользуется проверенными в вестернах методами: сказочный зачин, неспешное, но тщательно детализированное повествование, недосказанности и флэшбеки, своеобразная финальная дуэль, а также гениальная музыка его друга, Эннио Морриконне. Магическая, светлая мелодия, наполненная ностальгией, звучит посреди гангстерской истории также, как мотивы вечной дружбы и чистой любви пробиваются сквозь гул нищеты и звон предательства. Музыка Морриконе - это зачастую последний шаг от "хорошего" до "культового".

Спойлеры!

Однако, просмотр этого четырехчасового фильма, в котором одно только вступление занимает около 40 минут, для неподготовленного зрителя может превратиться в сущий кошмар. Отдельные сцены тянутся бесконечно долго, при этом весь сюжет крутится вокруг трех главных героев - Дэвида, Макса и Деборы, а обо всех остальных, включая их друзей, женщин и коллег по бизнесу, мы так ничего толком не узнаем. Косой, Простак, Пегги и даже верный Мо так и остаются безвольными соучастниками этой саги, лишенными права голоса. В этом плане гангстерская классика от Копполы или Скорсезе выглядит гораздо зрелищнее.

Стоит отметить, что детские главы получились у Леоне безупречно. Откровенные, живые, полные юмора и суровой нищеты, с разбросанными то тут, то там ключиками ко взрослой жизни героев. Лишенные родительской ласки и вынужденные выживать самостоятельно, мальчишки сбиваются в волчью стаю и устанавливают свои законы жизни. Будущие богачи жгут лавки стариков, а их будущие шлюхи продают свое тело за кусок пирога (для друзей возможны скидки). Шанс вырваться из этой жизни есть только у того из них, кто способен не только грубо присваивать, но и заглядывать за ширму, быть преданным наблюдателем. Шанс есть только у той, которая способна не только показывать свое тело, но и проявлять ласку по отношению к бесшабашному хулигану. Но их чистая любовь пугает и окружающих, и их самих. Они могут быть счастливы, но каждый выбирает свою дорожку в погоне за лукавыми сокровищами в виде денег или славы. Успех приходит, но опиумный дым рассеивается, и нет больше ни дружбы, ни любви.

Лапша вдыхает опиум сильнее, и ему кажется, что он сможет пережить предательство друзей, а утраченную любовь завоевать деньгами. А когда ничего не останется, то сохранить хотя бы воспоминания. "Иди и не оглядывайся", - говорит Дебора, но даже этого он уже не в силах сделать. Ему ещё предстоит финальная дуэль, в которой не будет выстрелов и кровопролития, а напряжение противостояния заменит стариковская беспомощность. Где-то на фоне тихо звучит "Yesterday, all my troubles seemed so far away". Время гудит и безжалостно перемалывает останки прошлого. Лапша вновь заглядывает за ширму, но уже не находит там счастливой девочки, а видит лишь трагические последствия собственных ошибок.

Как жаль, что четырехчасовая порция опиума заканчивается с финальными титрами.